Тетка сбавила шаг, видя, что мальчишка еле плетется, потом присела на корточки:

– Давай на спину, держись крепче!

Гринька совсем удивился - немка явно бы его не понесла. Уцепился за её шею, и тетка быстро-быстро пошла вперед .

Навстречу ей широкими шагами торопился... такой огромный мужик, Гриня таких только у кино и видал.

Тетка остановилась, шумно дыша, а этот здоровый, в секунду снял Гриньку с её спины и держа на руках как маленького, пошагал на какую-то поляну. Поляна была небольшая, но чем-то заставленная, Гриня пока не разглядел, он увидел, что его Василя раздевают, и начал вырываться из рук здорового:

– Вы чаго? Ён же болявый!

– Тихо, шпендель, тихо, не видишь, его уксусом обтирают, чтобы температуру сбить? Давай-ка лучше умойся, а то ты на чертенка похож.

– Сам ты, чертяка!
– буркнул Гриня.

Тетка меж тем укутала его Василя в какую-то громадную куртку, братика взял на руки этот Иван, а она полезла у сумку и бормоча себе под нос странные слова, "антибиотик точно есть", начала рыться в каких-то коробочках, че-то нашла, радостно потерла руки, достала какую-то круглую пуговку. Тут же начала её мять, налила в чудную кружку воды и кое как раскрыв Василю рот, приговаривая:

– Давай, маленький, глотай!
– осторожно вливала ему в рот воду с чем-то.

– А вы яго не отравитя?

– Ня бойсь!
– засмеялся здоровый, - чего у тебя такой чудной говор, где так говорят-то?

– У нас завсягда усе так кажуть.

Где это у вас?

– У Бярезовке, у Радневе, да и у Бряньске тожа.

Здоровый присвистнул:

– Слышь, Алексеич? У Бряньске? Знаменитый 'суровый Брянский лес', ты Вань угадал. Пошли, малой умываться,а потом кормить тебя будем!

Он налил на руки Гриньке какой-то дюжеть вкусно пахнущей жидкости, плеснул воды из чудной, никогда до этого не виденной пацаном бутылки - у него на руках оказалось как бы мыло.

– Во-во, отмывай свои грязнючие лапки, а то цыпки так и будут! Теперь мосю мой, смотри, чтоб в глаза не попало!

Дал вытереться какой-то диковинной мягкой тряпочкой... "фибр" чего-то, и потащил его к остальным мужикам, сидящим возля ... и вот тут Гриня разинул рот.

Мужики сидели возля ...машины??? Черная, сверкающая, непонятная...

Гриня попятился:

– Ты чё, мелочь? Никогда машину не видел?

– Такую-не... а вы точно не хрицы?

– Какие на... хрицы? Ты чё, такой лох, из какой-то глухой деревни чтоль, как Агафья Лыкова?
– возмутился этот здоровый.

– Подожди, Игорь, не оглушай пацана!
– Сказал тот, которого назвали Алексеич.

– Тебя как зовут?
– спросил он.

– Гриня, а малого - Василь.

– А нас...
– он назвал всех по имени, чудно, имена у всех были русские, а одеты все равно не по нашему.

– А скажи-ка, Гриня, где ты живешь, и какое сегодня число?

– Так эта, у Бярезовке живем, Орловской области, а число...
– ребенок прикинул, - так, мы пошли чатвертага... ага, - он загнул пальцы.
– А число седня сядьмое мая.

– Так, а год какой?
– как-то уж очень напряженно спросил мужик Алексееич.

– Як якой?
– удивился Гринька.
– Тыща девятьсот сорок втарый!

– Как... ка... какой?
– поперхнулся здоровый этот Игорь.

– Сорок втарый!
– опять повторил Гринька.

Казалось, все онемели... смотрели на Гриньку и молчали.

Первым заговорил,самый полный мужик:

– Вот это да! Сорок второй, самый хреновый год!-

Мужики как-то разом загомонили, самый молчаливый, Толик, растерянно сказал:

– А послезавтра - День Победы.

Гринька ничего не понял, когда все разом стали вспоминать победу какую-то...

– Попааали! Ни х... чего себе, заявка!
– ошарашенно проговорил Игорь.
– А ты ничего не попутал, Гринь?

– Игорь, ты что, не видишь, как одеты ребятишки, какие они худющие?

– Гриня, давай-ка поедим, а потом уже поговорим.