– Уроды!
– мрачно думал Леш, глядя на этих лихачей.

Вынырнувшая из-за поворота легковая машина с танкеткой в сопровождении резко притормозила. Выглянувший шеф гестапо пролаял:

– Господин егер, битте!

Леший, не раздумывая, полез в машину.

– Данке, герр майор!

Немного поговорили - Кляйнмихель наслаждался разговором с этим, таким дремучим на вид, но весьма умным русским, который не заискивал, а держался с достоинством. Вот что значит настоящий русский, - он знал, что у Леша имеется вполне приличное звание офицера царской армии и высшее военное образование. Вот и сейчас, он хитро прищурившись спросил:

– Варум, герр офицер царской армии не идет служить новой власти??

– Увольте, герр майор, одичал я в лесах-то своих за столько лет-то, да и не интересны мне людишки, вот лес - другое дело. Он и поит, и кормит, зверушки, они намного благодарнее и благороднее людей. Я уж с лесом-то сросся, такой же вон дуб, корнями на большую глубину ушедший, - он кивнул на несколько больших дубов, росших в небольшом отдалении от березняка.
– Я уже в силу возраста и подзабыл многое, так что не обессудьте - нет.

– Я так и знал, гут. Что с охотой??

– Да надо малость подождать, зверь после зимы-то исхудалый, пусть немного поднаберет в весе. С месяц-полтора, а там все и устрою.

Гут!
– немец поинтересовался, где его высадить в Раднево.

– Так возле комендатуры и выйду, мне там недалече, навещу свою старую подругу. Заболела, сказывают, сильно.

И видя, что фашистина хочет поинтересоваться, кто же эта подруга - сам сказал:

– Полячка тут у нас живет - Ядзя, ох и красотка была в свое время, но разборчивая.

– Ах, зо? Эта женщин - актрис местный?

– Ну, я бы сказал, по-другому, руководитель местного драмкружка. Какие постановки они ставили, в наш местный Дом культуры аж из самого Орла приезжали на спектакли, да... звали её в область, а она ни в какую.

– Гут!

Немец, казалось, потерял к нему всякий интерес. У комендатуры Леш вышел, поблагодарил Кляйнмихеля и не спеша и не оглядываясь, пошел к Ядзе.

Как обрадовалась ему Ядвига Казимировна Сталецкая.

– Лавруша! Ты пришел меня специально навестить?
– мягко произнося букву'Л' спросила Ядзя.

– Да, моя стародавняя боевая подруга, я вот тебе немного ягод сушеных, медку каплю принес, давай-ка, как в старые добрые времена, почаевничаем?

И долго сидели Леш с Ядзей, наслаждаясь и чаем, и разговором.

– Что ж ты вздумала болеть-то, ведь Казика надо дождаться?

– Ох, дождусь ли, они, вон, пол-Европы на колени поставили...

– Сравнила, гнилая Европа и мы, азиаты, немытая Россия. Как славнейший наш полководец, Александр свет Васильевич, Суворов говаривал-то, напомнить?

Ядзя улыбнулась:

– Помню, помню...

– Я тебе больше скажу, Ядзинька, - Леш понизил голос, - был у меня незадолго перед войной беглый один человек, медиум ли, предсказатель, не столь важно, он уже почти и не дышал, Волчок его учуял, ну я и подобрал, Божья ведь душа.

– Ох, Лавр, мало тебе было науки с Бунчуком?

– Не по-Божески это, проходить мимо сильно нуждающегося, беспомощного... Так вот, выходил я его, а он перед тем, как уйти, и предсказал тогда... Как сейчас помню: глаза какие-то странные стали и голос изменился:

– Вижу, - говорит, - горе и слезы, много крови прольется на нашей многострадальной земле, но все превозмогнет народ наш и победит красный петух! Война грядет страшная, но соберется с силами народ, и получат вороги, что заслужили, и закончится война в логове ихнем.

Я тогда и не поверил сильно-то, мало ли, блаженненьким каким стал, после всего пережитого, год-то был тридцать девятый... А ещё сказал, он так: первые два года будет очень трудно, а потом повернется вспять все, и пойдут доблестные воины вперед, на чужие земли, гнать супостата.

Леший смешал в кучу все: на самом деле он выходил чудом сумевшего сбежать молодого мужика, на самом деле он предсказывал скорую войну, много горя, что победа будет наша. А вот конкретных сроков не говорил, это Леший уже от своих необычных гостей узнал.