Панорама города Киото искрилась небесными фонариками из звезд на бескрайнем бездонном куполе неба. Исполинские горы грозно очерчивали горизонт. В груди приятно разливалось странным ностальгическим чувством тепло.

Она ощущала его присутствие. Здесь, в этом городе. От осознания, что они стоят под одним небом и, возможно, смотрят на один и тот же пейзаж, заставило сердце сжаться, а пьяной истоме склониться в легком головокружении.

Веки налились свинцом, и усталость разлилась по всему телу. Стянув на ходу потяжелевшую одежду, натянув шелковую материю халата, Рейко в беспамятстве рухнула в объятья перины. Но сон украл ощущение опоры, и Рейко падала вниз, птицей раскинув руки. Ветер хлестал по лицу, а ноги царапали влажные камни стен, что сужались, пытаясь вновь закрыть бескрылую птицу в клетке. Из груди вырвался безмолвный крик, отдавшийся скрипучим песком в глотке, и Акияма упала в пустоту.

Тяжесть тела вернулась, каждой клеткой Рей ощущала влажный от пота шелк, мягкую перину, гуляющий на обнаженных участках кожи легкий ветерок. И чужое тактильное прикосновение, словно ощущение скользящей по телу змеи. Нечто холодное и грубое, кажется, напоминающее грубую кожу перчатки. И невидимая рука чуть надавила на грудную клетку, прошлась от ключицы по ложбинке к ребрам, к плоскому животу. Ткань халата исчезла, и ночная прохлада игольчатыми мурашками вонзилась в и без того бледный холст. Слишком томительно долго невидимые руки стягивали шуточную преграду от её бесстыжей наготы. Горько-сладкая нега заставила нервно сглотнуть. Внизу живота томительно тянуло — грубая кожа перчатки пропала, пальцы провели по острым скулам и потрескавшимся губам, что попытались вопреки сну произнести возглас о помощи.

Словно почувствовав её намерения, невидимые пальцы невесомо надавили на складку потрескавшихся губ.

«Хватит. Прекратите это», — кричало сознание Рей.

Нечто тонкое и щекочущее выводило причудливые узоры на чистом холсте, вновь заставляя подрагивать безвольное кукольное тело в рефлекторных попытках проявить сопротивление.

«Хватит!»

Но невидимая кисть с щекочущим кончиком продолжала выписывать круги на обнаженной груди, ключицах, спускаясь обратно к плоскому животу. Ноги бесстыдно раздвинулись, и сладкая пытка выводила каллиграфические узоры на чреслах. Когда кисть спустилась к внутренней стороне бедра, из груди вырвался легкий полусонный стон.

Рей потеряла застывшее время, казалось, десятки невидимых кистей одновременно ласкали тело в легкой щекотке. Акияме хотелось кричать уже не столько от страха, сколько от беспомощности. Ведь действие превратилось в настоящую пытку на грани оргазма. И она, безмолвно шипя змеей и рвя глотку в тонущем крике, переборола жгучий сон.

Изможденный крик вырвался из груди, Рей тут же поддалась вперед, ударив руками по щекам, — проверить, действительно ли сон отступил в неравном бою.

В номере по-хозяйски гулял ветер из открытой двери балкона — вот она причина её скользкого сна из поцелуев невидимых кистей.

Акияма дотронулась до сухих губ и зябко поежилась, покачиваясь, поднялась на ватных ногах. Во рту пересохло и горело жгучим песком. Но вместо того, чтобы испить воды, она неуклюже опрокинула разбившийся на пол графин. Дрожащими руками собирая осколки, Рей заметила черные узоры под полупрозрачным халатом на бедрах. Отодвинутая Рейко ткань открыла обрывок фразы, искусно выведенной каллиграфическим почерком.

Неужели безумный сон не закончился? Но боль от сжатых в холеной ладони осколков графина, что выпустили кровавые бусинки на пол, говорила об обратном.

Медленно раздвигая полы халата, Рей слышала, как клокочет сердце, — на ней не было нижнего белья. Словно ужаленная змеей, она подорвалась с места, упав напротив напольного зеркала, зацепившись за его край как за протянутую в помощи руку, и встретилась с отражением сонных глаз, что расширились на перекошенном в страхе лице.

Отражаемые руки хаотично бегали по исполосованному каллиграфическим почерком телу. Оно превратилось в пергамент, несущий сокровенную тайну послания, — разбросанные в хаосе обрывки фраз, за которые сознание отказывалось зацепиться. Вдоль груди стелилась хирургическая пунктирная линия для вскрытия.

Этаж заполнил женский истошный вопль. Итачи и Минато, вырванные из сна, одновременно подорвались с кроватей, словно и не спали вовсе. Заученно захватив оружие, спрятанное под подушками, они ринулись в коридор, где сновали тоже разбуженные посетители. Непрекращающийся визг доносился из номера Рейко. Минато прижался к стене рядом с дверью. Итачи, сняв пистолет с предохранителя, плавно опустил ручку двери, приоткрыв ту без скрипа. Учиха резко рванул дверь на себя, проскочив в комнату, поймав на прицел обезумевшую полицейскую, сидящую на полу перед зеркалом и не перестающую стенать и кричать.

Минато зашел следом, ища возможный объект причины крика. Но Рей была одна. И, лишь подойдя ближе, в искусственном включенном свете Итачи смог рассмотреть обнаженный, исписанный холст, с плеч которого сиротливо свисала ткань халата, открывая линию пунктира и хитросплетенные слова.

Влажные серы глаза в затуманенном отчаянии и страхе с мольбой взглянули на него. Оторопев от подобной картины, Учиха убрал пистолет, упав на колени рядом с Акиямой. Не проронив ни слова, он заботливо скрыл её наготу от чужих глаз, закутав в халат. Девушка наклонилась, спрятав лицо в подставленном плече, и вцепилась ногтями в обнаженную спину. Итачи молча вынес плачущую Рей на руках прочь от любопытных взоров.