— Грэйс в этом году, действительно, отстойно играет в футбол. С тех пор, как начала встречаться с Сэйджем, она пропустила так много ударов.

— Уж мне ли не знать, что все, о чем она постоянно говорит, так это о Сэйдже. И я клянусь, эти двое – не разлей вода или что-то в этом роде. Они всегда вместе. Разве у нее нет своей жизни?

Я продолжила идти. Какого черта? Эти ребята были моими друзьями. Да, я пропустила несколько ударов в этом сезоне, никто не идеален. Я тяжело сглотнула. Проблема в том, что это уже не первый раз, когда я слышала, как они говорили такие вещи.

— Я преклоняюсь перед твоей футбольной феноменальностью, — Сэйдж толкнул меня своим плечом. — Последний удар был милым.

— Спасибо, — я натянула улыбку на лицо, когда он предложил взять мою футбольную сумку. Сэйдж стоял, возвышаясь надо мной на целую голову. Его лохматые волосы трепал ветер.

— Завтра у нас тот «момент» семейного пикника. Я подумал, может, ты хочешь пойти? — спросил Сэйдж.

— Конечно.

— Придут мои кузены, так что мы могли бы поиграть с ними в баскетбол.

— Вот и наша девочка, — папа подошел к нам и обнял меня. — Победный гол.

— А то, — сказала я.

Родители Сэйджа последовали за нами к машинам.

— Значит, увидимся завтра, верно? — спросила миссис Касл.

— Как будто надо об этом спрашивать. По-моему, Грэйс проводит больше времени у вас, чем дома, — засмеялась моя мама.

Я насторожилась. Я провожу все свое время с Сэйджем? Неужели из-за этого моя игра в футбол ухудшилась? Просто оставлю все, как есть.

— Грэйс и Сэйдж, сидели на траве… — запели мои братья Бенджи и Калеб.

— Не начинайте, — сказала я.

Мой папа усмехнулся:

— Ладно, давайте поедем домой.

Сэйдж быстро обнял меня:

— Позже я буду онлайн, так что мы сможем поболтать.

— Хорошо, — я махнула ему и забралась в машину.

Когда мы свернули на нашу подъездную дорожку, я выскочила из автомобиля и побежала к крыльцу. Розовые кусты цвели, выглядя, как пурпурные помпоны рядом с дорожкой. Пчелы жужжали вдоль коричневой обшивки стен, разыскивая место, чтобы построить улей. Я стремглав кинулась подальше от них. Последнее, что мне было нужно — быть ужаленной и оказаться в больнице. Наша кошка мяукала с другой стороны двери, как будто думала, что злоумышленники вламывались внутрь. Да, большинство людей держат сторожевых собак, а у нас была кошка из ада.

— Чил, Чико, мы дома, — я толкнула дверь.

— Бабки в ванную, — крикнул Бенджи позади меня.

— Сними свои бутсы. Я не хочу, чтобы ты оставляла грязные следы, — сказала мама.

Я сняла обувь и прошла в свою комнату. Достала телефон, когда плюхнулась на кровать. На экране высветилось сообщение от Линси.

Линси: Куда это ты убежала в такой спешке?

Грэйс: Мои родители хотели побыстрее домой.

Линси: Тренер сказал мне, возможно, он пустит меня в игру в середине следующей недели.

Грэйс: Клево.

Линси: ЯЗД (прим. пер.: ЯЗД – я знаю, действительно)

Грэйс: Думаешь, я много времени провожу с Сэйджем?

Линси: Ну, он – твой парень, и ты много времени проводишь с ним, но я нянз, почему. (прим. пер.: нянз – но я не знаю)

Я вздохнула, глядя на светло-голубые стены и фотографии, которыми мы с Сэйджем украсили их. Там были фото с нашего прошлогоднего футбольного турнира, на других мы возле разных костров, на некоторых мы дурачимся в бассейне, и мое самое любимое, где мы с ним держим световые мечи. Почти все, в моей комнате, вращалось вокруг нас.

Грэйс: Мишель и Рори сказали, что я сейчас отстойно играю в футбол, потому что слишком много времени зависаю с ним.

Линси: Они завидуют тебе, не беспокойся. Сэйдж тебе очень нравится и он тебе подходит?

Грэйс: Но что если я слишком сильно им увлечена?

Линси: LOL (прим. пер.: lots of laugh – очень смешно) вы ребята BFF (прим. пер.: Best Friends Forever – лучшие друзья навсегда). Это прекрасно.

Грэйс: Может быть.

Линси: Что это значит?

Грэйс: ЯНЗ (прим.пер.: я не знаю). Ну, мне пора.

Линси: Ладно, напишу тебе позже.

Я подошла к окну и взглянула наружу, на наш бассейн. Солнечные лучи бросали блики на его поверхность, сверкая как драгоценные камни. Я прислонилась лбом к окну. Потеряла ли я себя в наших отношениях? Все обращались к нам, как «Грэйдж». Мы больше не были в единственном числе. Все, что я делала, было с ним или для него. Мы стали неразлучными. Но была ли я готова к такой ответственности, такому давлению? Я имею в виду, мне было только тринадцать, почти четырнадцать.