Шрифт:
— Слушай внимательно, — сказал демон, полностью высунув рот из болота. — Незадолго до пожара рукопись прочёл один учёный. Его чудесная память хранит всё, что он когда-либо прочёл в своей жизни.
— Он и заклинание из той рукописи помнит?
— Помнит, хоть он и прочёл его тридцать лет назад и только один раз.
— Великий, прими ещё кусочек! — заголосил что было мочи толстяк и швырнул самый крупный кусок. — А третий миллион у меня будет?
— Будет.
— Когда?
— В 92-м.
— Ну, а десять миллионов?
— Будет.
— Когда, когда, о великий?
— В 92-м.
— А потом? Что потом будет? Я умру миллионером на собственной вилле во Франции, да?
— Нет.
— А где же?
— Здесь, в этой стране.
— Как это случится? Когда? Скажи конкретно, чтоб я знал!
— В 94-м бандиты тебя в асфальт закатают заживо.
— Что? — Толстяк от неожиданности едва не упал с кочки.
Шепочиха толкнула Амалию под локоть:
— Спрашивай, спрашивай, пока ещё он не забыл вкус принесённого тобой мяса!
— О Зебуб-Бааль, — закричала Амалия, — как зовут этого удивительного учёного? Где его найти?
— Он живёт на северо-западе отсюда, в трёх днях пути.
— Ты спрашиваешь ерунду, — брызжа слюной, заорал на Амалию толстяк. — У меня вопрос жизни и смерти!
— Это у меня вопрос жизни и смерти!
Толстяк начал вытаскивать из сумки куски и кидать голове. Демон ловил их языком, чавкал и морщился:
— Фу, гнильё.
— Скажи мне, о Зебуб, кто будет править страной через десять лет? — кричал толстяк. — Горбачёв?
В ответ демон издал нечто неразборчивое, как будто икнул: «Йеее…».
— Кто? Не слышу!
— Не нравится ему твоё мясо, потому он говорить с тобой не хочет, — раздражённо сказала Шепочиха.
— А через двадцать лет? — не слушая её, продолжал кричать толстяк. — Через двадцать лет кто будет править?
— Пппу-у-у… — Демон словно выпустил газы из анального отверстия.
— Чего-чего? Не слышу! А через тридцать кто будет?
— Пппу-у-у…
— А через пятьдесят? Через пятьдесят кто? И вообще что со страной будет? Процветёт она?
— Пппу-у-у… Пппу-у-у… Пппу-у-у…
— Что ты всё пу да пу, — Директор начал злиться. — Яснее говори!
— Не скажет он яснее, — огрызнулась Шепочиха. — Мясо надо свежее приносить, тогда сказал бы.
— Оно в морозильнике лежало!
— Один чёрт сгнило!
Амалия, втянув воздух, поморщилась:
— Ну и запашок…
Директор огляделся.
— Откуда такой вонью понесло?
— Это Зебуб рыгнул от твоего мяса, — сказала Шепочиха и помахала перед собой ручками, заулыбалась довольно. — И не вонь это, а сладкий аромат. У Зебуба даже отрыжка провидческая. Чуешь, как благоухает? Значит, процветёт.
Амалия, пачкаясь в болотной грязи, придвинулась ближе к голове.
— Так что же, о мудрейший Зебуб-Бааль, найду я учёного или нет?
— Найдёшь. Только запомни: твоё заклинание было написано на сорок второй строке. В нём три слова. Ты должна их произнести вслух три раза подряд…
Сразу три ослепительные молнии вонзились в макушку демона, гром треснул с такой силой, что, казалось, весь лес со всей его нечистью встал на дыбы и тучи закружились как в вихре. Зебуб, булькая, ушёл в болото весь, только волны побежали, быстро затихая.
— Скажи, о великий, могу я изменить свою судьбу? — завопил толстяк. — Может, и для меня есть какое заклинание?
В ответ ему звучали лишь хлопки вонючих пузырей, подымавшихся с болотного дна.
— Видишь, что ты наделала, дура, — обернулся толстяк к Амалии. — Спугнула ясновидца своими дурацкими вопросами, а мне ещё о многом надо спросить!
Трясущаяся от страха Шепочиха схватила Амалию за руку.
— Идём отсюда быстрее, — она потянула вампиршу назад, к деревьям. — Зебуб больше не покажется. Он, видно, сболтнул лишнее — вон как разбушевалось вокруг…
И правда, в природе творилось что-то неописуемое. Гром не умолкал. Яростные копья молний скрещивались так часто, что свет их почти не гас. Всё в лесу замерло в этом зловещем мертвенно-белом блеске. Лесная нечисть куда-то попряталась. Сгинул директор крематория. Амалия чувствовала, как какой-то безотчётный, давящий ужас охватывает и её, заставляя бежать, спрятаться, зарыться…
— Давай скорей сердце! — визжала и билась Шепочиха. — Задаром, что ли, я трудилась, неприятности такие навлекла на свою голову?