В кабине старенького локомотива, загнанного на тупиковый путь, горел свет. Амалия увидела в его окне чьё-то лицо. Небритый лысоватый мужчина пристально рассматривал её. Амалия дерзко перехватила его взгляд, улыбнулась нагловато, как уличная девка, и решительно зашагала к локомотиву.

«Попробую перекинуться в этого мужлана, — думала она, обнажая на ходу полную таисьину грудь. — До него наверняка ещё не дошли известия об убийствах… О, чёрт побери! Как ужасно я выгляжу! Кажется, полжизни отдала бы сейчас за чистое платье, пудру и гребешок…»

Подойдя к металлической лесенке, подымавшейся к кабине, она помедлила, приводя себя в порядок. Пятернёй расчесала волосы, стряхнула с платья грязь, расправила складки.

— Миленький, пусти погреться, — сладким голосом пропела она, когда в двери локомотива показался железнодорожник.

Дмитрию Савельевичу Копашеву недавно стукнуло сорок пять. С женой, официально не разводясь, он разошёлся уже лет десять назад и перебивался шлюхами. С некоторыми из них он знакомился прямо на рельсах. И вообще женщины определённого сорта почему-то чаще всего попадались ему именно возле железных дорог и вокзалов, и потому он не особенно удивился, увидев Амалию. О вчерашних убийствах он не знал и вымазанную в грязи толстуху принял за дешёвую проститутку, разъезжающую взад-вперёд в поездах со случайными попутчиками.

— Угостил бы чем-нибудь девушку, — умильно пела вампирша. — Видишь — промокла вся, замёрзла…

Угрюмая складка губ на хмуром с похмелья лице Копашева оттянулась несколько набок, обозначив улыбку.

— Замёрзла, говоришь? — произнёс он медленно, словно что-то прикидывая в уме. — Ну, тогда пошли…

Вагон, куда они с Амалией поднялись, был весь заставлен какими-то ящиками. В небольшом свободном от ящиков закуте пахло мазутом, табаком и кислой водочной отрыжкой. На расставленных в виде скамьи ящиках спал пьяный в стельку напарник Копашева. Дмитрий Савельевич бесцеремонно стащил его с лежанки и усадил в углу. Пьяный не открыл глаз, только промычал что-то.

Амалия от восторга готова была запеть. Она снимала платье медленно, как в стриптизе, жеманилась, беспрерывно хихикала и вообще всячески корчила из себя подзаборную девку. Копашев ухмылялся и тыкал грязным пальцем в её не менее грязные полушария. Прилипший окурок дрожал на его нижней губе. Наконец он сплюнул его и снял с себя промасленную телогрейку. Расстелил её на ящиках, галантно предложил даме располагаться. «Надо же, — подумала Амалия, — Таисья, толстуха, уродина, а ведь понравилась! Прямо удивительно!»

Раздевшись, Копашев по-хозяйски облапил её пухлое тело. Его пальцы стальными клещами впивались в мякоть таисьиных боков. Амалия тихонько взвизгивала от боли и удовольствия. Её охватила радость, буйная радость, которая была посильнее крепких рук железнодорожника. Преследователи и на этот раз останутся с носом! Она извивалась в мужских объятиях и хохотала. Пусть теперь ищут её сколько хотят! Пускают по её следу самых свирепых псов! Заряжают ружья! Готовят топоры и осиновые колья! Колдовская сила, доступная ей, снова выручит её!.. Только бы довести этого вонючего мужика до оргазма…

Невидимые эротические токи, исходившие от Копашева, тотчас улавливались чутким существом вампирши. По изменению их напряжённости она могла судить о состоянии партнёра. Сейчас он возбуждён. Возбуждение его усиливается. Вот оно стало таким, что член его достиг необходимой твёрдости… Амалия страстно задышала, задвигала телом, помогая копашевскому члену войти в половую щель. Наконец началось самое главное. Копашев прижался к ней, захрипел, заработал членом… Но прошла минута. Пять минут. Оргазм всё не наступал. Возбуждение партнёра то слабело, то вновь усиливалось. Амалия начала терять терпение.

И тут ей послышался отдалённый лай собак. Она вся похолодела, крепче ухватилась за дёргающееся тело партнёра. Это и вправду собаки? Или наваждение, обман слуха?… С минуту она прислушивалась, почти перестав помогать телом отдувавшемуся Копашеву. Точно, собаки! Взяли след у федькиного трупа… Она вздрогнула, вцепилась в мужчину.

— Ну же, ну… — шептала она.

Лай затих, и вдруг раздался снова — уже ближе, явственнее…

Её судьба снова висит на волоске!

— Ну же, ну…

«Кончит ли когда-нибудь этот вонючий хрен?»

— Ну же, ну… о… о…

Тело её ещё яростнее и энергичнее заходило в такт движениям Копашева.

Он наконец издал удовлетворённый стон. И вампирша вдруг изогнулась, вздрогнула, непроизвольно подалась ему навстречу. Из глаз Таисьи вылетели два огонька и впились в заволошенную грудь мужчины.

Свершилось!

Амалия, ещё в забытьи, ещё не вполне почувствовав себя в новом теле, отпрянула от толстой бабы, разлёгшейся на телогрейке.

Спустя минуту вампирша очнулась окончательно, встала и принялась торопливо надевать на себя трусы Копашева, его майку и штаны.