Шрифт:
– Вы с ума сошли? Какие разговоры?
– Так знать же надо, кто ее так, - насупился стражник. В лицо я его знала, а вот по имени - запамятовала.
– Знать - надо. Согласна. Но раньше утра, а то и полудня, вы с ней поговорить не сможете.
– Это еще почему?
– Не проснется.
– Почему?
Точно, баран.
– Скажите, вы давно в страже работаете?
Мужчина насупился.
– А к чему вы спрашиваете?
– Господин...
– Стерл.
– Господин Стерл, так давно - или нет?
Судя по тому, что я помнила только лицо, но не имя...
– Месяца два. А что?
– Вас ведь еще ни разу не ранили, правильно?
– Да. Но...
– Не обижайтесь, ладно? Она вся, там, внизу, просто в клочья изорвана. Не зашивать же ее было наживую, конечно, мы ей макового молочка дали. Теперь поспит, как проснется, ей плохо будет. Потом уж отойдет, вы и поговорите, - перешла я на простонародный говор.
Стражник понимающе кивнул.
– Вот оно что...
– Да. Думаю, к вечеру узнаете, что с ней и как. А до того - не обессудьте.
– И ни имени... ничего?
Я развела руками, показывая, что ничего. И отправилась в комнату для лекарей. Хоть полежать пару минут на твердом, пусть спина отдохнет.
***
Девушка оказалась дочкой купца из Зеленого города.
Из хорошей семьи, с любящими родными...
По-разному в жизни бывает.
Шла девочка домой от подруги, остановилась рядом карета, и ее туда мигом втянули. Она и пискнуть не успела.
Мешок на голову, кляп в рот, а дальше...
Дальше было очень больно и страшно.
Очень.
Я только головой покачала, когда об этом узнала. Все было плохо, еще хуже... Только вот как сказать девчонке, что она - беременна от насильника?
Я подумала, и решила сказать это кому-то из ее родных. А они уж пусть сами разбираются.
Мне приглянулась мать девушки.
Крепкая особа лет сорока пяти, в достаточно скромных платьях, но сшитых из такой дорогой материи, что простота кроя ее только подчеркивала. Держалась купчиха с достоинством, больше подходящим небогатой дворянке, и к служителям и лекарям относилась ровно и спокойно. Уважала и себя, и других. Девушку они собиралась забирать, как только ее можно будет перевозить, через пару дней. Так что надо было поторапливаться.
Я выбрала время, и отозвала мать в сторонку.
– Госпожа, вы позволите с вами поговорить?
– Да. Госпожа... эээ...
– Ветана. Ваша дочь попала ко мне... тогда.
Купчиха кивнула.
– Мы благодарны вам. Лекари говорят, что если бы не вы, все было бы намного хуже. И поверьте, наша благодарность...
Я вспыхнула.
Она что - решила, что я вымогаю у нее деньги?
– Извините, госпожа, но дело не в благодарности.
Темные брови приподнялись.
– Нет?
– Дело в беременности.
Купчиха схлынула с лица. Словно в одну секунду ей на плечи обрушилось лет двадцать.
– Бе... ремен... ности?
– Да. У нас есть свои признаки... и мне кажется, что ваша дочь в тягости. Скорее всего - от насильника, она ведь...
– Да. Милона была девушкой...
– Тогда точно от насильника.
Купчиха схватила меня за руку. Просто впилась пальцами.
– И что...
– Зачем я вам это сказала? Я такими делами не занимаюсь, могу посоветовать хоорошую повитуху. Пусть даст зелье. А хотите - оставьте ребенка.
Женщина задумалась.
– Госпожа Ветана, вы ведь...
– Я никому об этом не скажу. Поклясться в Храме?
Судя по выражению лица, купчиха не отказалась бы. Но намекать не стала. Поблагодарила меня, и отправилась восвояси, чтобы вернуться через несколько часов.
– Госпожа Ветана?
– Да?
– Скажите, если сейчас вытравить этот плод, сможет ли моя дочь иметь детей?
Я задумалась.
Вот тут я точно ответить не могла. Да, плоду только несколько дней, но тела-то у всех разные, и зелья разные, и действуют по-разному! Кто-то после такого век бездетным остается, а кто-то живет и рожает, что та кошка. Тут и чутье мага жизни не поможет, не настолько уж я им умею пользоваться, себя раньше выдам.
Я медленно покачала головой.
– Таких признаков нет. Тут, госпожа, не скажешь, тут надо каждому для себя решение принимать.
– Вы бы не советовали, верно?
Я покачала головой.
– Мне в такой ситуации выбирать не приходилось. Доброго от подонка ничего не уродится, но - как знать?
Купчиха стиснула кулаки.
– Попалась бы мне эта мразь высокородная...
– Высокородная?
– насторожилась я. Подозрения у меня были, но...
– Милона говорит, что от него дорогими благовониями пахло. Такие не каждый себе может позволить. Такие... мускусные.