И словно ножом по нервам, чей-то внимательный взгляд.

Кто?

Я оглядываюсь, но поздно, необратимо поздно. Кто бы ни был за моей спиной, он ушел, и вместе с ним исчезло ощущение враждебности.

Женщина глухо стонет под моими руками, и я переключаюсь на пострадавшую.

– Как вы?

Бессмысленный взгляд становится мне ответом. Я вздыхаю...

Да, где-нибудь бы ее положить на часок, чтобы полежала. И родным дать знать. Но...

– Скажите, где бы ей полежать часок?

Ненавижу повышать голос, он у меня становится на редкость мерзким и пронзительным, но по-другому мне толпу не перекричать. Люди отвлекаются от Очень Важных Обсуждений и смотрят на меня. Мол, что надо еще этой лекарке?

Пусть занимается своим делом! Лечит! А мы заняты, мы сплетничаем!

– Кто может приютить на пару часов эту женщину!? Ее нельзя далеко нести!

Я бы распорядилась нести ее ко мне домой, но - не стоит. Далеко, неудобно... больше вреда будет, чем пользы.

На мое плечо опускается теплая ладонь. Я поднимаю голову, и сталкиваюсь взглядом с пожилым мужчиной. Полноватый, в простой темной одежде, но ткань! Крой!

Нет, это не слуга. Скорее, купец.

– У меня тут лавка рядом. И мальчишку пошлем к ее родным.

Я киваю, не поднимаясь с булыжников. А как тут поднимешься?

Мои пальцы по-прежнему массируют шею несчастной, разминая сведенные судорогой мышцы, заодно и силы добавляют.

– Нам бы носилки, или...

– Сейчас решим!

Мужчина кивает кому-то в толпе, бросает пару слов, и я могу им только восхищаться. Двое мужчин снимают дверь с ближайшей лавки, не обращая внимания на верещание торговца, и даже успевают увещевать его. В одном из мужчин я узнаю Лорта, слугу маркиза.

С утра?

На рынке?

Пришел тоже свежей рыбки купить?

Конечно, все возможно, да верится с трудом.

 - Да потерпи ты! Не сопрем же! Что ж, девчонке на камнях лежать?

Я приглядываю за тем, как девушку - совсем молодую, лет пятнадцати, кладут на носилки, оона уже приходит в себя, взгляд голубых глаз становится более осмысленным, зрачки расширяются от ужаса - я сжимаю ее запястье.

– Все в порядке. Лежи, расслабься, сейчас все будет хорошо.

Лавка, в которую мы заносим девушку, торгует тканями. Мужчины аккуратно перекладывают пострадавшую на лавку, и удаляются. Лорт, поймав мой взгляд, картинно вздыхает.

– Госпожа Ветана, я вас подожду за дверью?

– Пожалуйста, - машинально соглашаюсь я.

Сейчас меня все больше занимает девчонка, которая на глазах бледнеет. Э, нет. Так и до повторного припадка недалеко. Не надо!

Я кладу ей руку на лоб.

– Тебя как зовут, девочка?

– Мила...

– А живешь где? Родных позвать бы?

– У папы лавка... он пекарь...

С третьего раза Миле удается объяснить, куда послать гонца. Мальчишка, который трется при купеческой лавке, срывается с места так, словно ему в штаны краба кинули. Я глажу девушку по волосам.

– Успокаивайся. Ничего страшного не произошло.

Не верит. По глазам вижу.

– Я лекарка. И знаю, что с тобой было. Успокойся. Ты это перерастешь.

Дар умнее меня, и я сейчас понимаю, что произошло с девочкой. Так бывает иногда. Если сначала развитие задерживалось, а потом слишком быстрый рост, да еще крови пошли неожиданно, и дома сложности...

Все реагируют по-разному. Кто-то и во сне ходить начинает, кто-то на улицу от болей выйти не может, кого-то рвет по-черному, а эту вот - так скрутило. *

* автор лично наблюдала подобное у знакомой девушки. И лечение тоже. Помогло - но без хорошего обследования повторять не советую. Прим. авт.

– Послушай меня внимательно, Мила. То, что с тобой сейчас произошло - не приговор. Не надо ходить по лекарям, знахаркам, не надо глотать настои и читать заговоры. У тебя это первый раз?

– Т-третий...

– Это может повторяться еще пару-тройку раз. Потом ты вырастешь, и все прекратится. Обещаю.

– А...

Я глажу девочку по волосам, объясняя, что так бывает. Просто тело растет, а разум не справляется с нагрузкой. И сбрасывает ее вот так.

Постепенно она затихает. А потом в лавку врываются двое...

Родители. Это точно.

– Мила!!!

Мать взревывает так, что тоненько звенит стекло в окнах. Отец не лучше. Вместо того, чтобы оттащить свою вторую половинку, и успокоить, он становится в дверях, и смотрит на девчушку так, словно она лично виновата в своем припадке.

– Опять? Эххх... и кто тебя замуж возьмет, такую-то!

Мила съеживается на лавке. А я чувствую, как внутри меня волной поднимается ярость. Картина становится четкой и простой.