Я, ваш старинный сват и кум,

Пришел мириться к вам, совсем не ради ссоры;

Забудем прошлое, уставим общий лад!

А я, не только впредь не трону здешних стад,

Но сам за них с другими грызться рад,

И волчьей клятвой утверждаю,

Что я…».

Устойчивые сочетания с прилагательным «волчий» полно отражены словарями: «волчий аппетит», «волчьи законы», «волчья хватка», «волчий билет», «волчий паспорт», «волчья яма», «волчья пасть» и др. Сочетание же с существительным «клятва» во всех них отсутствует. 1812 год был не только годом победы России над наполеоновскими полчищами. Для европейской культуры этот год был знаменателен и тем, что именно в это время увидело свет первое издание «Сказок братьев Гримм», сказок, которые дали мощный толчок поискам истоков народной, национальной культуры во многих странах Европы, в том числе и России. В собрание братьев Гримм под номером 16 вошла и небольшая шутливо-ироническая немецкая сказка, которая так и называется – «Der Eiddes Wolfes» – «Волчья клятва»: «Волк попал в западню. Когда крестьянин хотел его убить, он взмолился, чтобы тот сжалился над ним, обещая исправиться и больше не трогать крестьянских овец. Он пообещал вообще не есть ничего мясного, а питаться исключительно растительной пищей или – в крайнем случае – рыбой. Крестьянин отпустил Волка на волю. Выходя с крестьянского двора, Волк увидел свинью, которая барахталась в грязной луже. Почуяв жирную добычу, Волк начал рассуждать так: “Ведь лужа – это, собственно, вода, и животное, лежащее в ней, – водяное. Ага, – значит, это – рыба! А рыбу я имею право есть, никто мне этого не запрещал”.

И, накинувшись на свинью, он разорвал ее». Сказка о волчьей клятве завершается моралью: «So weiss der Gott loses einen Eid nach seinen Gel"usten zu deuten!» («Так безбожники умеют толковать свои клятвы в соответствии с их прихотями и наклонностями»). Похожей моралью и руководствовался М.И. Кутузов, решительно отказавшись от переговоров с Наполеоном. Как это обычно у И.А. Крылова, он, почерпнув выражение «волчья клятва» из европейского источника, придал ему собственно русский колорит. Основанием для этого были фольклорные образы, хорошо известные нам всем с детства. Так, В.И. Даль включил в свой словарь выражение «волчьи слезы» – «притворные», вполне соизмеримые с немецкой «волчьей клятвой». Сравни также польское выражение «wilcza pokora» – «волчья покорность», зафиксированное с 1579 г. в контекстах, весьма напоминающих сюжетную линию басни «Волк на псарне». И.А. Крылов, использовав этот универсальный сюжет, придал «волчьей клятве» конкретную историческую достоверность.

О лжи, введении в заблуждение.

Эрдоган на встрече с Обамой ВОЛЧЬЕЙ КЛЯТВОЙ клялся, что совесть его народа перед человечеством чиста, что его высокоморальные и гуманные предки по определению были неспособны к Геноциду, что Геноцид – выдумка армян, которые сначала вырезали «анатолийских» турок, затем – себя, и под конец бежали от стыда. Помните: Я, ВАШ СТАРИННЫЙ СВАТ И КУМ, ПРИШЕЛ МИРИТЬСЯ К ВАМ, СОВСЕМ НЕ РАДИ ССОРЫ… (За рубежом. 2010. 15 февр.).

ВОРОН

В ряду собирательных басенных образов.

… И у нас встречаются яркие примеры такого литературного патриотизма, который даже и у немцев, и англичан мог бы показаться баснословным. В доказательство привожу выписку из «Письма на Кавказ» («Сын Отечества», 1825, № 3, стр. 313). Речь идет о новых баснях г. Крылова, напечатанных в «Северных Цветах». Они прекрасны, замысловаты, но… право, не хочется высказывать, – по рассказу не могут сравниться с прежними его баснями, в которых с прелестью поэзии соединено что-то русское, национальное. В прежних баснях И.А. Крылова мы видим русскую КУРИЦУ, русского ВОРОНА, МЕДВЕДЯ, СОЛОВЬЯ и т. п. (П.А. Вяземский. Жуковский – Пушкин. О новой пиитике басен. <1825>).

ВОРОН НИ ЖАРЯТ, НИ ВАРЯТ

(«Ворона и Курица»)

Спасающаяся от наступающих на Москву французов Курица спрашивает Ворону, которая «на всю эту тревогу спокойно, чистя нос, глядит», почему та тоже не уезжает. Ворона спокойна, так как считает, что для нее нет опасности: «Ведь Ворон ни жарят, ни варят» и, «может быть, еще удастся поживиться сырком иль косточкой». Однако «как голодом морить Смоленский [то есть Кутузов] стал гостей – она сама к ним в суп попалась».

Об ударении в глагольных формах «жарят», «варят».

С просьбой прокомментировать сложившуюся ситуацию мы обратились к президенту Санкт-Петербургского государственного университета, академику РАН Людмиле Вербицкой. Она сразу же нас успокоила: «Всегда проходит определенный период сосуществования разных вариантов нормы, – рассказывает Вербицкая. – Вы, наверное, знаете, что в крыловское время было нормой ВОРОН НИ ЖАРЯТ, НИ ВАРЯТ. С тех пор изменились нормы ударений в глаголах, и для нас норма уже совсем иная» (Российская газета. 2009. Федеральный выпуск № 4987).

Россияне уже неделю гадают, как теперь правильно говорить: «договОр» или «дОговор», «твОрог» или «творОг», «йОгурт» или «йогУрт» <…> А у Ивана Андреевича Крылова есть такие строчки: «ВОРОН НЕ ЖАРЯТ, НЕ ВАРЯТ». Но уже давно все говорят «вАрят», а не «варЯт». Такая перемена – совершенно естественный процесс (Новости [Иркутск]. 2010. 6 янв.).

*ВОРОНА В ПАВЛИНЬИХ ПЕРЬЯХ

(«Ворона»)

«Утыкавши себе павлиным перьем хвост, / Ворона с Павами пошла гулять спесиво». Однако она не была принята Павами («Павами она ощипана кругом»), а свои – «Заклеванной Вороны не узнали, / Ворону вдосталь ощипали». Выражение «ворона в павлиньих перьях», в справочниках возводимое к басне Крылова «Ворона», является названием басни Д.И. Хвостова (1802), которого можно считать в данном случае непосредственным предшественником Крылова.

О ложных, внешних достоинствах, не соответствующих содержанию.

…Вы [Краевский] нас притесняли, эксплуатировали нами [так в источнике], приписывали себе наши труды и щеголяли, КАК ИЗВЕСТНАЯ ПТИЦА ПАВЛИНЬИМИ ПЕРЬЯМИ (И.И. Панаев. Литературные воспоминания. <1861>).

Анна Акимовна всегда боялась, чтобы не подумали про нее, что она гордая, выскочка, или ВОРОНА В ПАВЛИНЬИХ ПЕРЬЯХ (А.П. Чехов. Бабье царство. <1894>).

В характеристике безвкусно одетой женщины.

С тех пор Иван Савич только и делал, что жуировал. То он у нее, то у него. В должности он бывал реже. Его видали под руку с дамой, прогуливающимся в отдаленных улицах. В театре он прятался в ложе третьего яруса за какими-то двумя женщинами, из которых одна была похожа на ВОРОНУ В ПАВЛИНЬИХ ПЕРЬЯХ. Это была хозяйка и дуэнья Анны Павловны (И.А. Гончаров. Иван Савич Поджабрин. <1848>).