Всем зверям находилось место на аренах цирков. Заметим, не только свирепым львам и медведям. Римляне также с удовольствием смотрели, как убивают ланей и даже зайцев.

Если зверей доставляли в государственные зверинцы, то весь прокорм каравана ложился на плечи тех городов и прочих населенных пунктов, через которые проходил караван. А это было очень нелегкое бремя. Более того, для малых населенных пунктов – бремя попросту разорительное.

Сохранились убедительные доказательства того, что однажды в Рим был доставлен даже живой белый медведь! Свидетель этих событий поэт Марциал писал по этому поводу, восхваляя бестиария Карпофора, руководившего отловом и доставкой зверя: «Он на рогатину взял и медведя в стремительном беге, что под арктическим был небом сильней всех зверей».

Для того чтобы читатель немного проникся масштабом римских цирковых «охот», приведу пример.

В 93 году до нашей эры Луций Корнелий Сулла, римский диктатор и полководец, одномоментно выпустил на огромную арену Большого Цирка (600x150 метров)«сто львов с гривами» – то есть одних только самцов. А с ними вместе на арену вышли несколько сотен африканских чернокожих охотников с копьями – их как рабов тоже привезли в Рим. Началась ужасная, кровопролитнейшая «охота», в результате которой погибли все львы и значительная часть чернокожих рабов.

Но эпоха Древнего мира подходила к концу. Европа принимала христианство, а с ним приходили Средние века. Наступали новые времена, начинались новые охоты.

В Средние века охота окончательно превращается из средства добывания пропитания в, как сейчас принято говорить, «статусное мероприятие».

Добытые копытные и мелкая дичь шли в пищу не только вельможам, но и простолюдинам (которым, кстати, нередко отдавалась часть добычи как плата за потраву урожая – если охота проходила в их сельскохозяйственных насаждениях). Добычей расплачивались порой и за участие простолюдинов в массовых, многодневных облавных охотах. Безусловно, они могли участвовать только как загонщики и «кричане», но никогда как непосредственные добытчики зверя.

Однако феодальная верхушка все же предпочитала питаться дичью и мясом диких копытных, чем мясом домашних птиц и животных – обитателей хлевов. Впрочем, не только копытных, в Средние века ели плоть практически всех животных, добытых на охоте – волков, медведей, рысей.

Рысиное рагу и блюда из дикой кошки и поныне в чести кое-где в Европе.

Участие в охоте в том или ином качестве не только подчеркивало общественное и материальное положение охотника, но и являлось показателем знатности человека, поэтому к процессу относились предельно серьезно.

Мы можем вспомнить, что уже в Древнем Египте охота стала развлечением знати, в античных Греции и Риме знать развлекалась лишь отдельными видами охоты. Но в европейском Средневековье отношение к охоте изменилось весьма существенно. Ее стали считать прекрасным полигоном для военных упражнений, а потому практически целиком отдали в распоряжение касте профессиональных военных – рыцарям.

Во время охоты происходило, можно сказать, боевое слаживание подразделений. Большую охоту проводил отряд из нескольких рыцарских копий, а одно рыцарское «копье» предполагало наличие (помимо самого рыцаря) как минимум троих всадников и группы пеших воинов из крестьян, то есть мелкое воинское подразделение. Выезд на охоту десятка копий (рыцарей-вассалов, служивших одному сеньору) представлял собой, таким образом, полноценные военные учения.

Собственно, у средневековой знати было не слишком большое разнообразие в занятиях: турнир, охота, война, бал и пир – так и проходила жизнь рыцарства.

Церковь осуждала охоту, как осуждала и любую из человеческих страстей, но охоте (как и другим страстям) это не слишком вредило. По мнению церковников, человек, голова которого была забита только собаками, конями и погонями, порой напрочь забывал о своих обязанностях не только христианина, но нередко – сеньора и даже отца и мужа.

Сам процесс охоты – от начала и до конца – был переполнен разного рода церемониалами, иногда совершенно нелогичными. Выкладка дичи, «последний укус», выбор «короля охоты», его награждение – все это берет начало в рыцарских развлечениях. Кстати, до сих пор по количеству условностей и церемоний охота может поспорить только с религиозными службами.

Средневековая охота была пресыщена терминологией, каждая часть тела любого животного называлась своим термином. Для каждого зверя определенного возраста и пола также существовал свой термин. Любая особенность поведения разных пород собак также называлась своим особым именем. Современные охотники тоже общаются на жаргоне, непонятном для стороннего слушателя, но в Средние века это было что-то совершенно особое, напоминающее тайный язык. Знание особой терминологии всегда считалось одной из рыцарских добродетелей.

Создателем охотничьих ритуалов часто называют одного из рыцарей Круглого стола Тристана. «Когда его сила и власть возросла, он усердно занялся охотой и соколиной охотой – и преуспел в этом как никто другой», – говорится в одном из текстов рыцарского эпоса. Там же говорится, что это именно он придумал охотничью роговую музыку и фанфары для всех видов добытых охотниками зверей и для псовой охоты. И, наконец, в этом тексте именно этому рыцарю приписывают сочинение всех английских терминов для всех видов охоты: «И любой джентльмен, носящий герб, должен почитать сэра Тристана за прекрасные термины, используемые джентльменами до Судного дня; ибо с их помощью все уважаемые люди могут отличить благородного человека от поселянина и селянина от холопа».