– Хочу привести вам известные слова Гермеса, проникнутые древней мудростью, которые он говорит своему ученику Асклепию. «Ни одна из наших мыслей не в состоянии понять Бога, и никакой язык не в состоянии определить Его. То, что бестелесно и не имеет форм, не может быть воспринято нашими чувствами; то, что вечно, не может быть измерено короткою мерою времени; Следовательно, Бог – не изобразим. Правда, Бог может сообщить нескольким избранным способность подниматься поверх естественных вещей, дабы приобщиться к сиянию его духовного совершенства, но эти избранные не находят слов, которые могли бы перевести на обыденный язык бесплотное видение, повергнувшее их в трепет. Они могут объяснить человечеству второстепенные причины творчества, которые проходили перед их глазами как образцы космической жизни, Первопричина остается не раскрытой, и постигнуть Ее возможно лишь по ту сторону смерти». Вот такими словами на пороге подземного храма, где проходило посвящение, говорил Гермес о неизведанном Боге. Его ученики, которые проникали вместе с ним в глубины храма, учились познавать Его живое Существо.

– Как правильно сказано! – воскликнула Лия. – Я ведь тоже видела эти образцы космической жизни… только картинки…

– И мне не открылась Первопричина, – добавил Саша, – только видения, которые представляли из себя иллюстрацию.

– Да, да, – поддакивала Орнелла.

– Просто удивительно, как он в той древней древности мог знать, что я… мы испытаем точно все так, как он описал?

– Знал. Знал все наперед, поэтому и оставил свои труды для тех, кому они будут необходимы.

– А мы прикоснемся к этим трудам?

– Вы уже прикасаетесь к ним, но для того, чтобы познать их в целом объеме, нужны годы и годы напряженного труда в подготовке к овладению ими. Гермес видел совокупность вещей, понимал ее и имел силу проявлять и открывать. И то, что было в его мыслях, он записал. Некоторое он умалчивал с мудростью, чтобы люди искали это, стремились к этому на протяжении будущих времен. И посвящённые каждой эпохи воспринятые знания переосмысливают и передают современникам. Так, доктор Бругш почти дословно описал картину возникновения мира, которая отображена в папирусе Несмина. «„Я развил развитие развитий. Я развился в облике развитий бога Хепри“. Следует отметить, что бог, чьи слова я процитировал выше, заявил, будто развился в облике Хепри и что зовут его Осирис, „изначальная материя изначальной материи“. Таким образом, Осириса, благодаря его развитию и новым рождениям, можно отождествить с Хепри. Хепри созвучно с древнеегипетским словом „хеперу“ – дословно вращение. „Паут“ – первозданная материя, изначальное вещество, из которого было все сделано. …мужчины и женщины произошли из слез, упавших из „ока“ Хепри, то есть из солнца, которое по словам бога, „я (то есть Хепри) заставил занять свое место на моем лице, после этого оно стало править всей землей“».

– Мне всегда казалось, что мы очень мало знаем о солнце, что мы недооцениваем его значения, – посетовала Лия.

– Это так.

– Все так глубоко и серьезно, – раздумывая, и от этого медленно произнесла Орнелла. – Почему же так поверхностно нами, европейцами, воспринимается египетская религия… это смешное многобожие… поклонение животным…

– Ну, начнем с того, что язычество было необходимо человечеству, чтобы связать его с Природой. Для его выживания, все мы понимаем, необходимо бережно к ней относиться, стремиться понимать ее. В этом и польза язычества. А эзотерическая теология монотеистична. Об этом хорошо написал Мосперо в своей книге «Древняя история восточных народов». Я собирался вам ее прочесть и захватил выписку. А Орнелла как раз подвела наш разговор к этому.

«Эзотерическая теология – монотеистична со времен Древней империи. Утверждение основного единства божественной Сущности выражено терминами определенными и энергичными, в текстах, восходящих до этой эпохи. Бог есть Один, единый, который есть по существу един, который живет в субстанции, единый зарождающий и в небе, и на земле, который сам не подлежит рождению. Одновременно и Отец, и Мать, и Сын. Он зарождает, производит и существует вечно; и эти три Лица, нисколько не нарушая божественной природы, содействуют ее бесконечному совершенству. Атрибуты их суть: беспредельность, вечность, свобода, могучая воля, безграничная доброта. „Он создает свои собственные части, которые суть боги“, – говорят древние тексты. Каждый из этих второстепенных богов, признаваемых тождественными с единым Богом, может создать новый тип, из которого изойдут в свою очередь таким же способом другие, низшие типы».

– Не могу себе этого представить: Бог – один, а потом еще низшие типы богов.

– Скажем, не боги, а сущности. Какая разница, как их называть. Главное, понимать каково их назначение. Это сначала сложно представить, потом все уляжется в голове… по своим полочкам.

– Какая небесная иерархия! А хватит у меня полочек?

– Хватит. Не беспокойся. У вас заготовлено ровно столько полочек, сколько понадобится.

– А по какому признаку мы здесь собраны? Мы все такие разные и по профессиям, и по возрасту…

– У вас есть одно общее – вы встречались в прошлых жизнях и кое-что должны друг другу. Эти долги вам мешают жить.

– Долги? Это так серьезно? – не унималась Орнелла.

– Ну, скажем, не долги, а ошибки, которые вы совершили.

– Я думаю, нельзя прожить жизнь, не совершив ошибок.

– Но ошибки бывают разные. Это роковые ошибки, которые тянутся из жизни в жизнь и в худшую сторону корректируют линию ваших судеб. Вы должны избавиться от гнетущих последствий своих ошибок и освободить путь светлым энергиям.

Устав за день, Лия уснула быстро, а во сне окунулась в экзотическую жизнь индейцев. Она шла по каменистым тропинкам, усыпанным осколками скальных пород. Острые, как бритва, они непременно ранили бы ступни, вызывая резкую боль, у любого смертного, только не у нее. Еще в детстве бабушка научила ее заговорам, которые снимают любую боль, если внушить себе, что они всесильны. Сейчас мысленно она их проговаривала. Этого было достаточно, чтобы кожу сделать не только невосприимчивой для боли, но и настолько плотной, чтобы острые края не ранили ее. Она еще была охвачена волнением и гневом, овладевшим ею во время погони, но для нее преследователи были уже не страшны. Вряд ли они догадаются, в какую из расщелин она удалилась. Их здесь так много и достаточно для того, чтобы сбить их с ее следа. Наконец-то ей удалось оторваться.