Элевен остановилась перед своим шкафом, открывая его и вытаскивая домашний сарафан. Она только хотела по привычке сбросить полотенце, но потом вспомнила, что в комнате есть… посторонние, и смущённо обернулась к ним через обнажённое плечо.

— Может, вы выйдете?..

— Не стесняйся, Эл. — Пошло подмигнул Ричард, удобнее вытягиваясь на её кровати (на животе, разумеется), подпирая голову руками и жадно рассматривая её тонкую фигурку. — Здесь все свои, и мы абсолютно не против.

— Господи, проваливай, Рич, — про себя выругался Майкл, стягивая брата за ногу с кровати под короткий смешок девушки. — Тебя ведь ясно попросили.

— О нет, Майки, ты здесь тоже не останешься.

Они оба, тихо перебрасываясь обидными прозвищами и похабными намёками на стояк, выталкивали друг друга из комнаты Элевен. Вскоре за ними всё же закрылась дверь.

Девушка, уже прекрасно осведомлённая в этой сфере (благодаря книгам, Макс и смертельно покрасневшему тогда Хопперу) и не первый раз задумывающаяся об этом, хмыкнула и наконец-то сбросила полотенце на пол, рассматривая себя во встроенном в шкаф большом зеркале.

***

Как же развивалась их история потом? Весьма сумбурно и неоднозначно.

Майк почти сразу быстро сообразил, что его старший брат тоже имеет весьма однозначные и определённые виды на его Эл, поэтому почти сразу после Снежного бала он пришёл к Хопперу с громким заявлением — просьбой о разрешении на официальные отношения между ним и Джейн в качестве девушки и парня.

Шериф долго ходил кругами, не давая ему однозначного ответа, — мужчина видел, что оба мальчишки Уилеров одинаково сильно влюблены в одну девочку, а именно в его теперь уже официальную дочку. Да и сама Элевен, почти двенадцать лет просидевшая, как лабораторная крыса, в четырёх стенах, совсем ничего не знала о жизни и поэтому не видела ничего предосудительного в том, чтобы отвечать взаимностью сразу обоим мальчикам. Джим не давал своего согласия хотя бы потому, что не хотел разбивать сердце ни одному из близнецов и ставить девочку в неудобное положение выбора.

Но упрямый Майк не отставал от него, наведываясь буквально каждый день в хижину шерифа и настойчиво требуя от него однозначного ответа. Вскоре к нему присоединился и Ричи, и это стало настоящей головной болью, потому что зачастую Хопперу приходилось использовать свою грубую мужскую силу, чтобы разнять ссорящихся и сквернословящих братьев, которые не могли поделить одну возлюбленную.

Как-то раз Джим всё-таки сдался и наконец-то решился на серьёзный разговор с Эл. Он посадил удивлённую девочку перед собой за стол, сел напротив и завёл долгую тираду с не менее долгим предисловием. Но вся его пространная речь на самом деле сводилась к одному — Элевен стоило сейчас самой определиться, кому она отдаёт своё сердце, и не томить больше никого из них — и старика Хоппера в том числе! — ожиданием, а ещё дать одному из парнишек возможность найти себе другую пассию в случае неудачи.

Она тогда неожиданно возмутилась — почему ей нельзя любить двоих? Джим был страшно смущён, не готовый ещё рассказывать своей такой маленькой (ей всего недавно исполнилось четырнадцать, окститесь!) дочурке, почему именно в их обществе полигамные отношения порицаются и вообще вроде как не приняты.

В итоге, спустя несколько месяцев безрезультатных походов братьев до хижины и обратно, Эл таки делает свой выбор в пользу Майка. Тот счастливо обнимает её, крепко сжимая в объятиях и нашептывая что-то слащавое в ухо, а Ричи стоит рядом с ними с кривой подрагивающей усмешкой. А за толстыми линзами катятся горькие слёзы. Собственно, этого ведь и стоило ожидать, чего он разревелся, как девчонка?

После этого Ричард избегал Элевен следующие несколько месяцев. Он вообще всех избегал, если быть честным, пустившись от отчаяния во все тяжкие — закурил, начал выпивать в тайне от родителей, иногда баловался дешёвой травкой.

Ему было чёртовых пятнадцать лет, а он чувствовал себя дряхлым стариком с просратой впустую жизнью. Ему казалось, что время лечит, и рано или поздно он забудет эту странную девочку, выбросит её из своей головы и сердца. Но что-то всё никак не получалось, и каждый раз образ счастливых Майка и Эл, обнимающихся на диване в их подвале или целующихся в коридорах школы, вызывал у него неконтролируемые приступы ревности, злости и обиды.

Впрочем, ничего нового для его никчёмной жизни неудачника, верно?

Месяц спустя Майкл привёл Элевен в их дом и официально представил её чете Уилеров-старших как свою девушку. Карен и Тед были очарованы Джейн, а ещё были очень рады породниться с самим шерифом города. Какое лицемерие!

Ричард держался. Он честно держался из последних сил, чтобы не подойти, не схватить Эл в крепкие объятия и не поцеловать в губы, которые он так и не попробовал на вкус. В отличие от грёбаного братца, чтоб его!

Но однажды совершенно случайно столкнувшись с этой сладкой парочкой на улице, Ричи заплакал. Он прошёл — вихрем пролетел — мимо них, закусывая изнутри щёку и срывая с лица тупые очки. Это всё из-за них! Вся его жизнь — дерьмо, и виноваты в этом его грёбаный младший брат и эти грёбаные очки! Он откинул их в сторону, совершенно не заботясь о том, что ни черта не видит дальше своей вытянутой руки. Да кому какая разница, если с ним что-то случится? Вот именно.

Пару раз споткнувшись обо что-то, он кое-как добрёл до ближайшего дерева и тяжело привалился к шершавому стволу. А потом сполз на землю, тихо поскуливая. Ну подумаешь, велика потеря!