Только они, и рыжая девушка, вглядывавшаяся напряжённо в экран, заменившей ей в неволе окно, считавшая обороты стрелок и сопереживавшая тем, кто перекраивал судьбу миров.

Когда всё было кончено, Терв, встрепенувшийся, взволнованный, озирался по сторонам, прислушивался неуверенно к стыковавшимся внутри новым и старым воспоминаниям. Не решался послать мысленный зов. Осторожно, стараясь не бередить раны, перебирал в памяти события, выискивая раздвоения, разночтения, которые обрели в запечатлённых кадрах сбывшегося некоторые события. Это было странное и в то же время захватывающее ощущение - помнить два потока времени, смотреть на две вероятности сразу и осознавать произошедшее в них одинаково чётко и ясно, будто присутствовал в двух версиях событий сразу. Аккуратно и медленно подошёл он в своём путешествии по памяти к эпизоду сражения с некромантами на изнанке Эуцерейна. Поиски артефакта, переписавшего время, оставались в памяти неизменными. Неизменной оставалась каждая деталь сражения, каждая нота недопетой песни. То, что было посвящено и принесено в жертву своенравному артефакту, нельзя было изменить.

Взволнованный взгляд Терва погас, утратил оживлявшую его искру. Невидимые стены снова поднялись, выросли вокруг. Снова растворилась последним отзвуком недопетая, застывшая нота. Мир был спасён, больше идти некуда.

Первые дни в неволе были нервными для Лаинь. Её мучила неизвестность, непонимание того, что происходит, терзали раздумья о том, кому и зачем она могла понадобиться. Она блуждала по доступным ей комнатам плена, вспоминала призрака, который так и не возвращался, боялась прикасаться к еде, которая исправно появлялась на небольшом столике в гостиной. Иногда принималась снова искать путь к побегу и снова убеждалась, что дороги вовне для неё закрыты. Дух-прислужник вернулся на второй день, поэтому Лаинь не успела, по крайней мере, погрузиться в мучительное одиночество.

– Я могу говорить с тобой, - сообщила призрачная девушка.
– Что ты желаешь?

– Я желаю встретиться с вашим хозяином, который отдал приказ украсть меня, - сказала она.
– И узнать, в чём причина моего заточения.

Прислужница смотрела на Лаинь непонимающе, спокойно и отрешённо. Лаинь покачала головой.

– Я желаю, - начала она снова, - увидеть небо.

Призрак кивнула и указала на экран в гостиной. Лаинь перевела на него взгляд, потом снова обернулась к духу.

– Увидеть небо, - пояснила прислужница, снова указывая на экран.

Лаинь потянулась к экрану, перебирая текучие линии нити волшебства, осторожно коснулась поверхности экрана своей волей, сосредоточившись на мыслях о небе. Экран мягко засветился, стал разгораться всё ярче и ярче и превратился в бескрайнее манящее небо, по которому плыли пушистые облака. Небо полнилось ветром, игривым и стремительным. Лаинь смотрела на него, и ей казалось, что отступают стены и её захватывает чувство полёта и свободы.

Волшебный экран, отражающий то, на что хочется посмотреть, захватил внимание Лаинь на какое-то время. Сначала она обращалась к нему, чтобы посмотреть на небо и море, потом, чтобы насладиться пейзажами Поющего Леса и Равнин Ветра, она наблюдала за жизнью Майсены, которую недавно покинула, она смотрела на оставшихся вне её плена друзей и родных и смеялась в такт их смеху, глядя на них. Рассеянно наблюдая за картинами жизни, идущей своим чередом без неё, Лаинь принимала еду, которую заботливо подносил ей дух-прислужник, позволяла ему расчёсывать свои волосы и заботиться о себе. Но спустя несколько дней, проведённых в созерцании, девушка вновь ощутила тянущее беспокойство. Друзья не успели начать волноваться о ней, занятые своими заботами, - мало ли отчего она могла быть недоступна для их зова? Тем временем, провести остаток дней в неизвестности в уютной клетке казалось ей не самой привлекательной перспективой.

Поздним вечером, когда небо засветилось далёкими звёздами, Лаинь погрузилась в чтение, пытаясь найти в книгах богатой и разнообразной библиотеки ответы на свои вопросы. Но книгам не было дела до незначительного эпизода одной из миллионов жителей двух миров. Они ничего не хотели рассказывать о том, как вернуться домой.

– Ты так трогательна, когда склоняешься над книгой, будто сейчас начнёшь в задумчивости шептать слова, что в ней находишь, - услышала Лаинь тихий голос рядом.

Вздрогнула, подняла глаза.

– Здравствуйте, милорд.

– Здравствуй. Я ждал, придёт ли тебе в голову подумать обо мне. Но подобные мысли ни разу не посетили тебя с тех пор, как ты здесь.

– Милорд читает мои мысли?
– спросила Лаинь, глядя на Тераэса, возвышающегося над её креслом, снизу вверх.

– И желания, - вздохнул маг.

– Зачем я здесь?

– Так нужно сейчас.

– Не понимаю, - нахмурилась девушка.
– Обо мне начнут беспокоиться, меня будут искать. Разве не удобнее было бы для тайных экспериментов на людях похитить кого-то другого?

Тераэс рассмеялся.

– Не ожидал от тебя, что ты будешь предлагать мне заменить тебя кем-то покинутым и одиноким, кого никто не хватится, в качестве жертвы для запрещённых и опасных опытов.

Лаинь потупилась, смутившись. Конечно, дело было вовсе не в экспериментах, и, разумеется, было бы нечестно желать, будь это так, чтобы кто-то другой оказался на её месте.

– Давай представим, что я не пленил, не похитил тебя, а пригласил быть моей гостьей, и ты согласилась. Возможно, тогда пребывание в моём убежище сможет показаться тебе более приятным.

– Но я не принимала приглашения, а Вы не присылали мне его, - её брови приподнялись.

Тераэс сел в кресло напротив, склонился к Лаинь, накрыл её руку, лежащую на подлокотнике, своей. Девушка чуть вздрогнула от прикосновения, отстранилась. Маг покачал головой, откинулся на спинку кресла, погрузившись в созерцание. Тишина легла между ними бархатной завесой непонимания.

Дни шли своей чередой. Иногда приходила Белэсс, увлекала Лаинь к экрану, показывала чьи-то приключения, события, о которых Лаинь не подозревала и к которым ей не приходило в голову обратить свои мысли. Девушка легко увлекалась историями чужих приключений или будней незнакомцев, с интересом наблюдала за знакомыми лицами, иногда появлявшимися перед ней. Она не понимала, о чём хочет рассказать ей зыбкая, всегда спокойная Белэсс, давая наблюдать за всеми этими картинами, не понимала, какое послание хочет донести сквозь свою подчинённую Тераэс. Время, когда она была предоставлена сама себе, Лаинь продолжала проводить за чтением, порой принималась практиковаться в магическом искусстве, особенно когда находила какое-то увлекательное описание заклинаний в одном из томов библиотеки. Порой ей было сложно заставить экран слушаться её воли, когда она хотела узнать, как дела у близких, а иногда он послушно показывал ей то, что она хотела увидеть, и закономерности установить не удавалось. Дух-прислужник, несмотря на обретённую по заказу способность говорить, не был способен, похоже, к осмысленной беседе, хотя послушно исполнял приказы, если они не противоречили указаниям хозяина. Тераэс приходил, когда спускалась ночь. В одни вечера он был уставшим, отрешённым, молчаливым, в другие - взволнованным, помолодевшим, неспокойным. Он говорил с ней, рассказывал ей свои истории и истории о ней. Сама того не замечая, Лаинь стала ждать этих вечерних встреч, несмотря на то, что её тяготило его присутствие. Вечер, когда он не пришёл, уколол её острым чувством досады. Ей было обидно признать, что она разочарована тем, что он не стал её навещать сегодня. Растерянная и разозлённая, она бросила взгляд на экран, отражавший небо за пределами клетки, и взгляд её устремился дальше, выше, глубже в это небо, за пределы планеты, в холодный и манящий огромный космос. В ту ночь ей снилось, как она парит среди звёзд, горячая и яркая, как они.