Лорд Ферро вновь ощутил прилив жалости к себе. Он захотел утопить её в душистых глубинах хмеля, но кувшин, стоящий у опорного столба, оказался предательски пуст. Рассердившись на проклятый сосуд, граф запустил его так, что тот разбился о дощатый пол амбара.

Даже когда Уильям услышал, что за его головой на север движется целая королевская армия, всё, о чём он мог думать, — это хмель. Хотел ли он гибели Мола? Несомненно, но не раньше, чем тот раскроет имя истинного убийцы его жены. Теперь же единственная ниточка, ведущая к долгожданному возмездию, сгорела вместе с поместьем виконта.

Он знал, что нарушил закон, пренебрегая королевским правосудием, но не мог поступить иначе. Доказательства, которыми он обладал, не принял бы ни один суд. Пусть даже их представлял сам хранитель Севера.

Его дочь. Она с готовностью поверила в байку про нападение орков. Поверила, потому что хотела поверить. Хотела обвинить в этом кого–то, кому она сможет отмстить.

При мысли о дочери мрачное уныние, владеющее духом графа, на мгновение отступило.

Анастасия. Красивая, как мать. Сильная, как он сам. Она обязательно справится со всем этим и без его помощи. Она была далеко. Они не посмеют обвинить её.

Раньше графу казалось, что его дочь — единственное живое существо, не считая старого Фредерика Рейли, кому ещё есть до него какое–то дело. Однако он ошибался.

Орки, которые столь бесцеремонно похитили его из собственного замка, действовали по воле семьи Олдри. Сначала он не поверил. Тем более если учесть, кто ему это рассказал. Но вскоре граф сам встретился со старым ключником, которого помнил ещё с детства.

Ферро не виделся со свояком много лет и вот теперь узнал, что тот погиб при обстоятельствах, очень сильно напоминающих смерть его любимой Летиции. Он не смог помочь их дому даже после поражения безумца Колдриджа. Скорее — не пожелал, всецело погрузившись в собственное горе.

С тех пор как умерла жена, он словно утратил опору. Мир вокруг рушился, как снежная крепость под лучами прожорливого весеннего солнца.

Восстание против несправедливости? Овладела ли графом жажда отмщения, или то была лишь попытка свести счёты с жизнью? Северные виконты не пришли к нему на помощь. Теперь они видели в лорде Ферро лишь тень человека, который был когда–то их предводителем. Труп, ожидающий собственного погребения. И граф был с этим согласен.

В горле пересохло. Мысли путались. Снаружи доносились звуки деревенской суеты. Когда Уильям наконец отыскал в сене второй сапог, дверь амбара распахнулась, и на пороге показался Игнат, уже знакомый по кутежу и работе.

— Уильям, тебя кмет зовёт, — сказал юноша бодрым голосом. — Гость у нас.

Не успел граф спросить, кого ещё там принесло по его душу, как Игнат куда–то умчался.

Сняв с гвоздя рубаху, которой его снабдили местные, Снежный граф вышел во двор, направившись к общинному дому. Он ожидал увидеть там Локвуда, но ошибся. Вместо старика рядом с кметом сидел невысокий парнишка, наяривающий похлёбку так, будто не ел уже несколько дней. Его лицо показалось Уильяму смутно знакомым. Он начал вспоминать…

— Адам? — спросил граф, прищурившись. — Малыш Адам?

Последний раз он видел племянника лет шесть или семь назад.

Юноша поднял глаза, а из–под стола выглянула широкая мордочка чёрного щенка, странно напоминающего варга.

— Дядя, — ответил Адам неожиданно твёрдым голосом, — мы отчаянно нуждаемся в твоей помощи.

После того как кмет тактично удалился, Адам всё обстоятельно рассказал. Начиная с того момента, как он вернулся в поместье, застав там высоких гостей, и заканчивая одиноким бегством из собственного дома.

По мере рассказа лицо графа мрачнело.

«Так вот что за люди теперь правят на востоке, — думал он, — вот как они добиваются своей власти».

Родившийся и выросший на севере, Уильям Ферро не мог смириться с таким вопиющим злодейством. Поднять руку на хозяина дома, пустившего тебя под кров и разделившего с тобой хлеб, — что может быть ниже? Леди Олдри ещё не оплакала своего любимого супруга, а этот мерзавец Веточ уже решил принудить её к браку шантажом и угрозами. Во что превратилось королевство, за которое они проливали кровь?

Внутренний голос нашёптывал ему, что это чужие проблемы. Вкрадчиво он манил Уильяма к спасительному кувшину, на дне которого он утопит эту проблему вместе со всеми остальными. Жизнь снова станет легка и беззаботна. Мир сам будет разбираться со своими ошибками. Почему Уильяма должно это волновать? Теперь он никто, да и был, по сути, никем. Подумаешь, граф!

Гнев приказал этому голосу заткнуться. Гнев человека, который двадцать лет назад вёл северян в атаку на занятый пустынниками Варган. Человека, который, как казалось Уильяму, умер два года назад вместе со своей женой.