Наконец ключ повернулся в скважине и дверь распахнулась. На пороге показалась виконтесса, облачённая в лёгкое ночное платье. Увидев сына, она тут же кинулась к нему, заключив юношу в крепкие объятия.

— Сын мой… — Она задыхалась от слёз.

— С сестрёнкой всё в порядке?

— Да. — Леди Катарина кивнула, вытирая глаза тыльной частью ладони. — Она спит. Что произошло? Это кровь? Ты ранен?!

— Нет, мама, — он аккуратно отстранил её от себя, — всё хорошо. Мы победили.

Только тогда виконтесса заметила тёмный силуэт человека, стоящего у окна.

— Вы… — Она взволнованно нахмурилась, глядя на страшную маску. — Кто вы?

— В чём дело, Ката? Ты не узнаешь меня? — беззлобно усмехнулся ночной гость. — Ещё бы, столько лет прошло.

— Этот голос…

— Да, Ката, — Уильям Ферро снял с головы полотняный мешок, попутно убирая с лица длинные волнистые волосы, — это я.

Беда не приходит одна, Стоило Ошу вернуться в лагерь, как он узнал, что Дорта и Сорта схватили местные по обвинению в убийстве.

— Как это произошло? — спросил Ош, поморщившись.

Всё тело болело. На голове — несколько свежих ссадин, а кисть правой руки была забинтована. Впрочем, он легко отделался, если учесть, что королевский виварий всё ещё колдовал над изодранным телом вождя, так и не приходящего в сознание.

— Братья идти охотиться, — ответил Каршас, указав в сторону соседнего леса, — туда.

Горный орк вместе со своими подручными решил присоединиться к отряду Ургаша. Ош спрашивал про родное племя, но Каршас всякий раз отмалчивался или менял тему, словно не желая разговаривать об этом.

— Я же сказал, чтобы никто не выходил из лагеря, пока нас не будет.

— Я им говорить. — Каршас клятвенно ударил себя кулаком в грудь. — Они не слушать. Они замечать что–то в деревьях. Зверь. Олень. Кабан. Хотеть свежее мясо. Думать, что ты не узнать.

— Какого же варга там случилось? — Боль заставляла Оша злиться.

— Не знать. Люди в железных рубахах приходить, кричать, искать тебя. Я думай убивать их, забирать железные рубахи. Потом вспоминай, ты запрещать. Сказал, ты не быть здесь. Они говорить, братья в клетка. Говорить, они умирать, когда свет прятаться с неба.

Рассказ вымотал непривычного к таким длинным речам Каршаса. Хорошо ещё, что этот дикарь не напал на стражников. Вот тогда дела приняли бы совсем скверный оборот.

— Где они сейчас?

— Там. — Каршас указал всё в ту же сторону. — За лесом дома людей. Много. Легко найти. Мы нападать?

Рука коротышки сжала нож с костяной рукояткой.

— Нет, мы не нападать, — устало ответил Ош, мучительно соображая, что теперь делать.

— Значит, они убивать братьев, — рассудил Каршас. — Тогда мы забирать их железо. Железо племени.

Последние слова он сказал так, словно это было непоколебимым законом мироздания.

— Ургаш умирать? — продолжил Каршас. — Кто быть вождь после него? Ош? Мы драться, чтобы выбирать сильный вождь? Другие беспокоиться. Думать, Ургаш умирать и люди убивать нас.

— Ургаш не умрёт, — сказал Ош, но и сам не услышал в своём голосе уверенности.

Раны вождя действительно были очень серьёзны. Настолько серьёзны, что его врачевал сам Пальтус Хилл.

Король удалился в столицу, но оставил здесь сира Гарена и его людей, чтобы те присмотрели за безопасностью главного вивария. Рыцарю крепко досталось от медведя, но он выжил, отделавшись переломом левой руки и ушибом головы.

Как и в прошлый раз, когда Ургаш оказался на краю гибели, Зора не отходила от него. Ош надеялся, что здоровье вождя будет их единственной заботой, но в лагере его ждал неприятный сюрприз.

— Ладно, — вздохнул он, — я поеду в деревню, посмотрю, что можно сделать. Проследи, чтобы никто не покидал лагерь до моего возвращения. Никто!

— Мы убивать тех, кто желать уйти? — оживился Каршас.

Белоголовый орк был невероятно кровожаден, но при этом почему–то совсем не вызывал страха, как это делал, например, Ургаш. Именно поэтому его недооценивали, и очень зря.

— Нет, — вздохнул Ош, — вы никого не убивать. Вы ждать, пока я не вернусь.

Отвязав от дерева поводья, Ош оседлал Мрака. Скакун всё ещё недовольно пофыркивал от запаха орка.