Как он теперь будет жить? Бывший князь Анвара и Палирии. Последний светлый князь. Он не сможет вынести этого позора. Не сможет быть простым вассалом.

О том, что этот бывший князь чуть не изнасиловал ее на обеденном столе, Эленика даже не вспоминала. Ей было слишком жаль мужчину, у которого настолько помутился разум от горя, что он перестал понимать, что делает.

А, в-четвертых, Рамон Айвери. Маркиз вышел из тюрьмы, и что-то в нем незримо изменилось. Конечно, даже пара недель в камере на кого-угодно наложат отпечаток. А тем более на дворянина, привыкшего к удобствам, чистоте, слугам и комфорту. Но Эленика чувствовала, что здесь было нечто иное. Будто он стал иначе… думать.

— Рамон, а вам совсем не жаль Леонарела? — спросила вдруг княгиня, пытаясь понять, что кроется в голове друга и верного слуги.

— После того, что я видел сегодня… — задумчиво протянул мужчина, — не жаль.

В его серо-голубых глазах сверкнул металл, когда он невозмутимо продолжил:

— Знаете, княгиня, я ведь не все время содержался в катакомбах вашего особняка.

— Правда?

Рамон кивнул.

— На следующий же день меня перевели в общую тюрьму Анвара, что в столице. С тех пор, как Кровавый закат официально подчинил наши княжества, в префектуре сидит какой-то темный лорд и руководит всеми делами. А тюрьма полна светлыми, которые каким-либо образом нарушали новый порядок.

— Вот, значит, как, — задумчиво протянула девушка. — Я должна познакомиться с этим лордом-префектом, который действует без моего ведома. Без ведома княги… наместницы Анвара.

— Вы еще успеете, — кивнул Рамон. — Насколько я понял, это временная мера. Но я рассказываю вовсе не об этом. Дело в том, что в камере я успел поговорить со многими заключенными. Да, сперва я был вне себя от гнева и ярости. Хотел уничтожить Дариэна собственными руками. И сейчас, честно говоря, эта мысль приходит мне в голову, но, признаться, гораздо реже, — он невесело усмехнулся. — Вобщем, там я стал узнавать новости о восстании Леонарела практически из первых рук. Со мной отбывали наказание крестьяне, которых ловили среди повстанцев. Это были простые землепашцы, миледи. Скотоводы, ремесленники и их дети. Многие из них были рады, что оказались в тюрьме, где их кормят и тепло одевают. И, где не нужно нападать на темных воинов, которые многократно сильнее.

Эленика многозначительно молчала. Да, она и сама не в первый раз думала о том, что Леонарел поступил очень опрометчиво. Но у него было лишь одно оправдание: он хотел свободы для своей родины.

А маркиз тем временем продолжал:

— Может быть, первоначальная цель и была благородной, — звучал мужской голос, будто повторяя ее собственные мысли, — но в погоне за мечтой Леонарел обескровил уставший народ. Бесконечные вербовки и сборы денег вряд ли обрадовали людей больше, чем одна единственная ежегодная дань Кровавому закату. А пока Леонарел занимался отстаиванием своих земель, мерзкий и отвратительный князь Хаоса построил несколько десятков колодцев. А еще совсем недавно был какой-то темный праздник, во время которого в каждом городе всем желающим раздавался хлеб прямо на улице. Как же он назывался, этот праздник… Эулу… Уалэтар…

— Элуатар, — тихо поправила Эленика.

— Точно! — обрадовался Рамон.

Девушка подняла на друга хмурый взгляд и произнесла:

— Мне не понятен ваш настрой, Рамон. Выходит, мы должны радоваться, что нас наконец-то захватил всемилостивый темный князь? Наконец-то мы заживем по-новому, по-хорошему? Будем отдавать ему за это наши деньги и нашу кровь? И целовать его ноги?

Что-то внутри Эленики пылало. Что-то безнадежно ломающееся, как домик из деревянных зубочисток. И, похоже, это была привычная картина мира.

— Нет, княгиня, — тут же склонив голову, проговорил мужчина. Он протянул руку, аккуратно коснулся кисти девушки, поднеся к своим губам. — Я ни в коем случае не хочу спорить с вами, и тем более никогда не стану даже намекать на то, что власть Кровавого заката — это нечто хорошее для нас. Я лишь рассказываю вам, что видел и слышал. А еще утверждаю, что Леонарел заслужил то, что получил в итоге. Вы — отныне единовластная наместница Анвара и Палирии. И это лучшее, что случалось за последнее время.

Девушка едва заметно пожала плечами и опустила глаза.

— Да, наверно, Леонарел это заслужил. Наверно… — проговорила она, глядя куда-то в сторону.

А Рамон вдруг сказал:

— Даже не сомневайтесь в этом. Вы теперь — свободная женщина, правительница, княгиня. Уверен, что именно вы сможете сделать так, что наш народ вернется к процветанию даже в условиях власти Кровавого заката. И, миледи, знайте, что я останусь вашим верным слугой, несмотря ни на что…

Серо-голубые глаза заблестели странной глубиной, когда Рамон, не отрываясь, посмотрел на свою госпожу.

— Я поддержу вас в любом решении. А мой голос среди лордов Порядка значит не так мало…

— Что ты имеешь в виду? — не поняла девушка, инстинктивно чувствуя что-то неладное. В груди резко похолодело, кровь отлила от лица.

Рамон выдохнул, будто собираясь с силами.

— Миледи, я видел, как вчера вечером вы появились в своих покоях. В постели. Я видел вихри Хаоса и знаю, что вас перенес сам повелитель Кровавого заката.

Щеки Эленики залились жгучим румянцем.

— На что ты намекаешь? — возмутилась она тут же, нервно прикусив губу. — Я… пыталась его убить. Вот он и…