После минутной возни снова воцарилась тишина. Нейт сел в конце класса. Не успел мистер Коулз заговорить, как дверь снова распахнулась. На этот раз пришла Эмбер. Ее парень плелся следом.

— Мы были у директора, — бросила Эмбер, не останавливаясь, и они с шумом обосновались в середине центрального ряда.

Мистер Коулз даже не взглянул в их сторону и терпеливо ждал, когда Эмбер прекратит скрипеть молнией на сумке.

— Начнем же, — объявил учитель и корявым почерком написал на доске тему.

Я обрадовалась, ведь отлично знала этот период. Ридд больше не обращал на меня внимания, и я решила оставить его в покое. Лекция вдруг показалась мне интересной.

— Все мы знаем, что Гражданская война в США стала ключевым событием века… — начал мистер Коулз и пересказал события 1861—1865 годов по самым важным битвам и соглашениям.

Его рассказ сопровождался забавными жестами, кривыми диаграммами и комментариями. На редкость очаровательная манера преподавания увлекла меня уже через несколько минут. Я не зевала от скуки, что часто делала на уроках нашего историка в Атланте — древнейшей женщины, которая плевалась и путала даты.

Оглядываясь, я заметила, что лекция пленила студентов, и впервые за утро все смотрели не на меня.

— Перейдем к опросу! — вдруг сказал мистер Коулз с улыбкой. Это явно была его любимая часть урока, но дети не испытывали восторга.

Зашуршали страницы учебников, пробежал оживленный шепот, кое-кто просто выпрямился на стуле. На таком фоне я даже почувствовала себя умным человеком — мне не требовался учебник, чтобы вспомнить основные даты Гражданской войны.

— Итак, — мистер Коулз всматривался в лица учеников, выбирая жертву, — я вам событие, вы мне дату. Все просто. Надеюсь, вы не все забыли за каникулы.

Ответом ему был протяжный стон. Я заинтриговано улыбнулась, и учитель явно это заметил. Ему видимо хотелось блеснуть своими студентами перед новой ученицей.

— Это же весело! — не унимался учитель. — Закон о гражданских правах?

Все молчали: либо опускали головы, либо переглядывались с соседями. Дата вспыхнула у меня в голове, но я решила пока молчать.

— Кто? — разочаровано спросил мистер Коулз. — Мисс Вает?

Робкая блондинка за столом впереди вздрогнула и захихикала. Ее рука потянулась к учебнику.

— А без помощи? — Мистер Коулз опустил три пальца на обложку «Истории США» и девочка умоляюще нахмурилась.

— Я думаю… это было…

За бормотанием девочки я услышала шепот ее соседки — темноволосой, с приятным лицом и теплым взглядом:

— Тысяча девятьсот шестьдесят четвертый.

— Возможно, это произошло в тысяча девятьсот шестьдесят четвертом? — предположила вторая девочка. Я едва подавила смешок. Ридд склонил голову в мою сторону, и я мгновенно напустила на себя сердитый вид.

— Что «это», мисс Вает? — спросил учитель.

— Я… уже не помню, мистер Коулз.

— Спасибо за ответ, мисс Стоун, — с выражением сказал мужчина, и девочки засмеялись. — Геттисбергская битва?

Вопрос был встречен тупым молчанием. Мистер Коулз выглядел откровенно разочарованным и осмотрел класс в поисках новой жертвы. Его выбор меня чрезвычайно порадовал.

— Мисс Браун? — Он улыбнулся Эмбер, и я взглянула за спину Ридда, чтобы увидеть лицо блондинки. Зрелище необычайное — растерянная королева.

Ставлю сто баксов, что единственным ее занятием на уроках было чтение журналов. Я молча и с удовольствием наблюдала за унижением Эмбер. Ее сосед явно был туп — огромные блестящие, как у теленка, глаза смотрели на подружку с благоговением. Казалось, он удивлен тем, как сюда попал, и я предположила, что он просто накурился. Или же ему все мозги вышибли на футбольном поле.

— Неужели нет вариантов? — спросил мистер Коулз.

— Может тысяча девятьсот шестьдесят четвертый. — Эмбер указала пальцем в небо, но выглядела при этом очень уверенно.

Мистер Коулз молчал, и я поняла, что время пришло.

— Битва под Геттисбергом состоялась двенадцатого апреля в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году. Сразу после битвы под Новой Англией, — вмешалась я, и все взгляды снова обратились ко мне.

Учитель изобразил пальцами пистолеты и «застрелил» Эмбер со словами:

— Браво, мисс Лоуренс!

Я робко и с достоинством улыбнулась. Воздух взорвался от звонка на перемену. Эмбер сидела с таким видом, будто съела испорченный сэндвич, и я придала улыбке злорадности, когда поймала ее взгляд. В ответ она послала мне ядовитую стрелу своими желтыми глазами, но меня это не смутило. Главное — победа за мной, и я мысленно объявила ей войну.