Я нервно кусала губы. Значит, сегодня у меня будет на одного потерянного друга больше.

Пока я сидела и горевала в оцепенении, рядом оказался Итан. Должна признать, распрощавшись со спортивной формой, в смокинге он выглядел красивее обычного. Даже темная повязка, поддерживающая покалеченную руку, не мешала ему быть элегантным.

— Ты не видела Ханну? — спросил он, осматривая двор.

Вспоминая о пьяной подруге, мне стало стыдно.

— Она в доме.

Итан заметно успокоился, рассеянно блуждающий взгляд зацепился за мое лицо и парень изумленно выдохнул. Голубые глаза осмотрели меня сверху донизу три раза.

— Выглядишь…

— Глупо. Я знаю.

— Я хотел сказать, замечательно.

Мои щеки залились краской.

— Спасибо, Итан.

— Пойдем в дом. Становится холодно.

Я не возражала и позволила Итану взять меня под руку.

— Рад, что ты здесь. Ханне сейчас нужна женская поддержка, — сказал Итан, и это позволило мне еще больше в себе разочароваться, ведь я позволила Ханне пить, а потом сбежать. — Филип вдруг решил остаться с ней друзьями, а ты знаешь, как Ханна на все реагирует. — Голос Итана звучал озадаченно. — Я его не виню. Ханна практически заставила его с ней встречаться, но все равно она моя сестра.

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала я, а про себя подумала, какой Филип все-таки кретин.

Когда он расспрашивал меня о Ханне в машине, он не выглядел равнодушным, а теперь он сам ее бросил. Рассказывать Итану о своем разговоре с Филипом я не стала, ни к чему портить многолетнюю дружбу.

Мы прошли мимо Дэвисов и по широкой лестнице поднялись в вестибюль. Первым делом меня ослепил яркий свет, вслед послышалась музыка и шум возбужденных голосов. Моргая, я попыталась справиться с ослеплением, и оценить великолепие этого дома.

Мне показалось, я попала в музей. Множество картин, различных ваз и прочей старинной рухляди, не утратившей своего великолепия, искусно выполненная мебель, высокие потолки, колонны, громадные хрустальные люстры, зеркала в позолоченных рамах составляли восемьдесят процентов особняка Дэвисов.

Итан повел меня влево, в большую комнату с камином, мягкими диванами и угощениями на длинных столах. Кроме нас здесь было еще человек десять, но размеры гостиной позволяли каждому чувствовать себя комфортно.

— Речь мэр будет произносить в общем зале, но здесь можно отдохнуть от людей, — объяснил Итан, усаживая меня на диван перед камином.

— Говоришь так, словно бывал на таких приемах сотни раз, — улыбнулась я.

— Может больше. Посиди здесь пару минут, я найду Ханну, пока она снова не попала в неприятности.

Я не возражала и расслабилась на диване, глядя, как в камине горят идеально нарезанные поленья. Мне требовалось время наедине, чтобы обдумать свой план.

Первым делом стоит разведать обстановку, что я и так успешно делала вот уже двадцать минут. Итан упомянул какую-то речь, значит, мэр будет занят некоторое время, после чего вернется к гостям и тут я должна быть готова.

Пока я пыталась унять внезапную дрожь, рядом на диван свалилась невменяемая Ханна.

— Ты не понимаешь, Итан! — шептала она возмущенно, глядя на брата большими глазами. — Он меня бросил!

— Я понимаю, — ласково ответил Итан, приседая перед сестрой, чтобы их лица оказались на одном уровне. — Я все понимаю, милая. И ты можешь разбить все что угодно, можешь даже выбросить что-нибудь из окна, но только когда мы вернемся домой.

Ханна недоверчиво смотрела на брата, прищурив глаза. Итан излучал одну надежду на то, что его сестра не разобьет какую-нибудь старинную вазу на глазах у мэра.

— В таком случае я хочу домой, — заявила Ханна и попыталась резко встать. Мы с Итаном вовремя схватили ее за руки и усадили обратно. — Вы такие противные! — громко пожаловалась Ханна.

Я даже забыла о своем плане, увлеченная отвратительной ситуацией с пьяной Ханной. Глаза Итана просили меня помочь, и я ласково предложила подруге пойти со мной в туалет, поправить макияж.

— Только если потом мы поедем домой, и я смогу нарисовать миллион бабочек на стенах у себя в комнате, — серьезно потребовала Ханна, и я поспешила скрыть улыбку. И откуда у нее в голове такие безумные идеи?

— Да, конечно. Все, что захочешь, — пообещала я и, взяв Ханну за руку, стянула с дивана. Вся надежда на то, что завтра она не вспомнит своих слов, и не будет краснеть при мне следующие сто лет.

Итан проводил нас по коридору к двери женского туалета, и я поблагодарила его взглядом, затаскивая Ханну в уборную. Большая комната, выложенная темно-красной плиткой с золотыми переливами, вмещала в себя четыре отдельные кабинки, три раковины с большим зеркалом и диванчик в углу, окруженный цветами. На стенах висели канделябры, но вместо свечей хозяева предпочли обычные маленькие лампочки.