— Замерзла?

— Немного.

Руки Нейта ловко накинули мне на плечи куртку, и я с наслаждением вдохнула знакомый запах ментола и его духов.

— Скоро зима, — сказала я, отрываясь от темы разговора.

— Да.

«Фольксваген» ожил и медленно поехал вдоль темной улицы, с уснувшими домами. Я выставила руку в окно, соприкоснувшись с ветром, моя кожа моментально заледенела, но я все равно улыбалась, как ребенок. Нейт мог считать меня сумасшедшей, он мог думать, что угодно. Главное, что он спас меня.

Мы проехали несколько кварталов в тишине и меня это устраивало. После стольких состоявшихся сегодня разговоров, я хотела просто помолчать.

Несмотря на мое желание, стало холоднее. Моей ладони коснулось что-то совсем ледяное, и я открыла глаза.

— Снег идет, — сообщил Нейт, хотя я уже разглядела мелкие снежинки, танцующие в свете фонарей.

Мне отчего-то вдруг захотелось улыбаться, и мы улыбнулись друг другу как маленькие, совершенно счастливые дети.

— Твоя зима. — Тихий голос Нейта вдруг напомнил мне голос папы.

Не знаю, как описать свои чувства в тот момент. Что-то невероятно сильное и внезапное, это чувство заполнило меня до кончиков замерших пальцев. Уже давно я не была так счастлива из-за мелочей.

Не убирая руки, я чувствовала, как снежинки обжигают ладонь, утоляя жар. Мама, наверное, переживает, но мне было безразлично. Все чего я хотела, просто ехать, все дальше и дальше.

Я порывалась сбежать от реальности потому, что она отравляла меня. Совсем скоро мне придется вернуться домой, к длинному разговору с мамой, к мрачному разбитому Лукасу и бездне своих вечных проблем.

Мысли о брате дали первую трещину в моем спокойствии и я глубоко вдохнула, наслаждаясь последними минутами покоя. Странная ненависть засела в моем сердце. Ненависть к миру за его существование, за его жестокость и несправедливость.

Все происходящее лишний раз доказывало, что я устала. Устала от жизни, проблем, ссор с близкими мне людьми и постоянного напряжения. Последние месяцы я жила только этим: напряжением, тревогами, извечным ожиданием надвигающихся страданий. Я была настроена на потери, а вместо этого имела только приобретения.

И я не замечала этого за своей тревогой. Каждый человек, который пришел в мою жизнь был ценным и незаменимым. Вспоминая Итана, Ханну, Лизу, Питера, Филипа и всех, кто уже несколько лет помогали мне жить, в груди теплело.

Эти люди стали мне дороги. И Нейт стал мне дорог, возможно, даже больше, чем другие. Глядя на него в свете одной только приборной панели, я не могла отделаться от мысли, что никакими силами мне не подавить свои чувства.

Машина остановилась и тревожные мысли развеялись. Впереди я видела только грустные глаза Нейта.

— Тебе нужно идти. Миссис Томас будет волноваться, — сказал он.

По тону его голоса было ясно, что он не хочет меня отпускать, а я не хотела идти и отрицательно покачала головой. Во взгляде Нейта читалось искреннее сожаление, но я не чувствовала себя униженной. Даже когда в глазах появились слезы, я не могла отрицать собственной слабости. Только не рядом с ним.

— Ты ведь знаешь, что я никогда не сделаю тебе больно.

— Да, я знаю.

Я все понимала. Он не мог позволить себе что-то чувствовать, особенно в его положении, особенно ко мне. Я знала правду, ужасающую дикую правду и, это должно было стать ступенькой, а оказалось провалом куда-то далеко вниз.

Мне хотелось кричать от боли, но губы сжались, не давая этому крику вырваться наружу.

— Никто не заставит меня разлюбить тебя, но я не имею права чувствовать это.

Несколько бесконечно долгих минут прошли в тишине.

— Почему ты любишь меня?

Нейт робко улыбнулся. Так, наверное, улыбались люди, прежде чем убить себя. Я почти чувствовала его боль, разделяла ее вместе с ним, но это оказалось единственным, что я испытывала. Только боль.

— Ты смешная, — сказал Нейт. — Ты… не такая, как другие. Все в этом городе похожи друг на друга, но ты не поддаешься этому. Ты безумная эгоистка, готова всегда прийти на помощь своим близким.

Значит, такой я кажусь ему — благородной и любящей. Заботливой сестрой, доброй подругой, хорошим человеком.

— Но это неважно, ведь для любви нет причин. — Нейт снова посмотрел на меня без страха или смущения. Это был чистый искренний взгляд, который загипнотизировал меня, и я не могла оторвать глаз от его безупречно красивого лица.

— Не стоит меня любить.

— Я знаю. Но когда я чувствую это, мне кажется, я близок к тому, чтобы понять, что значит быть человеком.

Эти слова потрясли меня больше, чем признание в любви. Это было что-то намного большее, чем пустые слова о красивых чувствах. Из уст оборотня, всю жизнь знающего только чувство ярости и боли, упоминание о человечности становилось просто бесценным.