Подпись, свидетельствующая, что искомый предмет владелице возвращен, и владелица претензий не имеет, получилась кривоватой.

– Я смогу потом ознакомиться с результатами?

Зоя замерла над открытым ящиком стола.

– Вашего допуска может не хватить...

Она замолчала, разглядывая стопку бумаг, спицы с недовязанным носком и жестяную коробочку монпансье.

– А, знаете, - начальник Восьмого отдела решительно задвинула ящик, - как изучу результаты, все действительно важное я вам расскажу. Нехорошо, если кто-то случайно пострадает.

«Опять,» - прочитала в ее глазах Серафима.

Крупнейший каток страны манил посетителей, как разноцветный фонарь мошкару. Арка, увенчанная страстным дуэтом серпа и молота, завлекала в залитое льдом и неоном нутро главной аллеи желающих улучшить спортивную форму, пообниматься или просто нащелкать фото для соцсетей.

Сначала Серафима на русском и примитивном английском объяснила, кто все эти люди, и зачем они странно ходят кругами. Потом, категорически запретив снимать капюшон и вообще отсвечивать, протащила Аргита через обязательную программу пункта проката. И, наконец, победив шнуровку, поманила потомка богини Дану на лед.

Разумеется, он не упал. Даже не покачнулся. Просто первые шаги были медленные, аккуратные, словно он ступал по проволоке, натянутой над Великим каньоном. Серафима скользила рядом. Поначалу достаточно неуклюже - в последний раз на коньках она стояла не год, и даже не два, назад. Когда тело вспомнило, она тряхнула волосами, сбивая медленно оседающие снежинки, ускорилась и, сделав вполне сносный разворот, вернулась к Аргиту.

Вокруг катили люди. Кто-то рассекал с азартом и видимым мастерством, взбивая фонтанчики из ледяной крошки. Кто-то двигался неспешно, стараясь не уронить в процессе съемки дорогой телефон. Кто-то просто наслаждался.

Хрустящим декабрьским морозцем, щипавшим за щеки с энтузиазмом троюродной тетушки. Безветрием. Праздничной иллюминацией, подсвечивавшей даже истрепанный за день лед.

Так, под тихие разговоры, смех, скрип коньков и легкую музыку, они сделали первый спокойный круг. И последний. Потому что Аргит внезапно дернул под арку и, лавируя между катающимися, пошуровал к соседней площадке. Серафима с тихим матом рванула за ним.

Там, на пятачке, окруженная редкими зеваками, танцевала девочка. Розовая курточка, шапка с помпоном, белые коньки. Раскрасневшиеся на морозе щеки в обрамлении рыжих, как медная проволока, завитков. Все элементы маленькая фигуристка исполняла старательно, словно где-то там сидела комиссия, готовая присвоить ей очередной юношеский разряд.

Вставший за спиной у Серафимы Аргит - ее роста не хватило, чтобы смотреть импровизированное выступление от бортика - наблюдал за девочкой с интересом и едва заметной улыбкой. А когда она остановилась, легко подкатил, присел на корточки и откинул капюшон. Белые волосы тут же впитали разноцветные неоновые брызги.

"Убью," - подумала Серафима, бросаясь вперед, и чуть не сбив подъехавшую одновременно с ней женщину.

Мама девочки почти схватила нахала за куртку, но была остановлена потоком комплиментов таланту дочери и заверениями, что молодой человек здесь с Серафимой. И, вообще, он иностранец, большой поклонник фигурного катания. И совершенно неопасен.

На произносимые нарочито спокойно и на английском призывы немедленно встать и отойти от ребенка Аргит реагировал, как Айн на просьбы больше никогда не валяться в грязи.

Разрешилась ситуация внезапно.

Энергично кивнув, девочка откатилась в сторону и со звонким: «Вот так надо» - сделала змейку назад.

Аргит повторил.

Девочка показала фонарик.

Аргит повторил.

– Прыгать как?
– спросил он у маленькой учительницы.

Она медленно объяснила технику одиночного прыжка.

Аргит прыгнул.

И еще раз.

И еще.

Девочка захлопала в ладоши.

Серафима сжимала кулаки, сдерживая порыв немедленно вмешаться, вытащить новоявленного Плющенко с катка, упаковать в машину и увезти подальше от любопытных глаз.

И не двигалась.

Слишком уж радостно смеялась маленькая фигуристка. И слишком неожиданно улыбался Аргит. В эту улыбку хотелось закутаться, как в любимое одеяло, с которым в детстве не страшны даже самая темная ночь и тот, кто стучит в шкафу. Поддаваясь магии момента, губы Серафимы дрогнули. Изогнулись тонким полумесяцем.

Маячок вспышки вернул ее в беспощадную цифровую реальность. Взрезав ледяное зеркало, Серафима загородила потомка богини Дану от всевидящего ока камеры. Схватила за рукав, привлекая к себе внимание.

– Тебя снимают. Надо уходить.

Аргит ответил коротким кивком.

– Спасибо, - улыбнулась она подъехавшей девочке.
– Ты отлично катаешься, но нам пора.

– Тетя, - раздалось уже за спиной.

– Да?
– развернулась Серафима.

– Кто он?
– совершенно серьезно спросила девочка, ткнув пальцем в накинувшего капюшон Аргита.