— Я пришла, чтобы извиниться, — начала она ровным голосом, так же глядя прямо перед собой, на разрисованное мокрыми дорожками стекло. Цыган не пошевелился.

— Я очень некрасиво вела себя в прошлый раз, — с усилием добавила Валька. Черт, почему он молчит?

— Да нет, это я ошибся, — наконец ответил цыган, чуть ли не в первый раз за четверть часа открыв рот.

— В чем? — удивилась Валька.

Арсен равнодушно пожал плечами.

— Мне не нужно было приглашать вас на этот дурацкий обед, — сказал он с сожалением. — Но, понимаете, вы мне показались…

Он поискал слова и неуверенно договорил:

— …нормальным человеком…

И умолк.

Вальку передернуло. И это в благодарность за ее готовность унижаться и просить извинения у совершенно постороннего, не нужного ей мужика! Гад!

Первое побуждение было нервическое. Выпрыгнуть из машины и хлопнуть дверцей.

Но тут она вспомнила, сколько колкостей пришлось вынести молодому человеку за тем отвратительным обедом. И подавила свое желание. Проглотила неприятный комок в горле, порылась в сумке и вытащила оттуда маленькую коробочку, в которой обычно лежат мужские запонки. Поколебалась и протянула коробочку цыгану.

— Это вам, — сказала она просто.

— Что это? — спросил тот с подозрением, не принимая подарок.

— Это сувенир. Я купила его в Лондоне, год назад. Сама не знаю зачем. Вообще-то, это булавка для галстука… По-моему, красивая.

Валька не соврала. Она действительно купила эту безделушку для себя, а не для какого-нибудь знакомого. Просто ей ужасно понравилась серебряная фигурка коня, распростертая на черном бархате витрины. В разлетевшейся гриве запутался ветер, задние ноги отталкиваются от земли, передние выпрямляются, чтобы на нее опереться… В маленькой непритязательной безделушке странно удержалось обаяние настоящей жизни, движения, радости.

«Это будет мой талисман», — решила Валька и отложила серебряного коня в секретер со своими любимыми сувенирами, привезенными из других городов.

И вот теперь она решила сделать свой талисман своеобразным символом примирения. В конце концов, не деньги же парню совать за ту оптическую мышку, что он ей подарил!

Арсен по-прежнему не дотрагивался до коробочки, и Валька торопливо раскрыла ее, наблюдая за его лицом. Серебряная фигурка приветливо и радостно сверкнула перед глазами, словно здоровалась.

Губы цыгана дрогнули в нерешительной улыбке. Он осторожно достал из коробочки смешную растрепанную лошадку и положил на ладонь. Поднес к свету и принялся разглядывать, уже не сдерживая радостного одобрения.

— Чудо какое, — пробормотал он.

Валька молча торжествовала. Попала! Не может цыган, даже городского разлива, оказаться равнодушным к лошади. Пускай даже такой маленькой. Не настоящую же ему дарить!

Но тут цыган опомнился. Стер с лица улыбку, вернул серебряную фигурку на место, закрыл коробку и протянул ее Вальке.

— У меня нет ни одного галстука, — сказал он вежливо и холодно. Подумал и добавил: — Хотя спасибо, конечно.

— Тогда, — сказала Валька, понимая, что больше не в силах сдерживаться, — выбросите ее в мусоропровод. Если вас не затруднит.

Повернула к собеседнику голову и отчеканила:

— Я подарки обратно не беру.

Дернула на себя ручку, яростно толкнула наружу дверцу и совсем было собралась спрыгнуть на землю с высокого сидения, как вдруг почувствовала, что ее запястье перехватила горячая и сильная рука. В негодовании отдернула руку, тут не поняв, что ее уже никто не держит. Оглянулась на цыгана и увидела, что тот смотрит на нее, но уже по-другому. Не холодно и неприязненно, как раньше, а задумчиво.

— Подождите, — сказал Арсен примирительно.

Помолчал и добавил:

— Будем считать, что мы в расчете. Ладно?

Валька посмотрела в хрестоматийные черные глаза, немного подумала и улыбнулась.

И согласно кивнула головой.

— Дмитрий просто неуправляем, — вполголоса заявила Екатерина Дмитриевна, усаживаясь в машину рядом с мужем. — Я не знаю, что с ним делать.

Сергей Владимирович молчал и смотрел на дорогу прямо перед собой. Жена осторожно покосилась на него.

Среди их знакомых бытовало мнение, что именно она является главой и движущей силой их семейства. И только они вдвоем знали, насколько ошибочно это мнение. Просто Сергей страшно не любил светиться. Такая теневая позиция давало множество преимуществ. Екатерина Дмитриевна, после нескольких неудачных попыток вытолкнуть мужа на первый план, совершенных в начале брака, поняла и признала их ненужность. Однако она нимало не обманывалась по поводу своего мнимого лидерства и всегда ждала немногословных ответов мужа с некоторым замиранием сердца.