Шрифт:
– Конечно, летом, лапушка, зимой же холодно.
Штайнер налил себе еще стакан.
– Черт возьми, как ты пахнешь!
– Рыжие все пахнут похоже, лапушка.
Молотки в мозгу застучали быстрее. Комната закачалась.
– Поле, – медленно и с усилием проговорил Штайнер, – а по ночам ветер…
– Ложись теперь в постель, миленький, раздевайся…
– Открой окно…
– Окно открыто, лапушка. Иди ко мне, я тебя осчастливлю!
Штайнер выпил.
– А ты была когда-нибудь счастлива? – спросил он, уставившись взглядом в стол.
– Конечно, очень часто.
– Ох, прикуси язык. Выключи свет.
– Сперва разденься.
– Выключи свет.
Эльвира подчинилась. Комната погрузилась в темноту.
– Ложись в постель, лапушка.
– Нет. Не в постель. Постель это что-то другое. Черт побери! Не в постель!
Штайнер неверной рукой налил кирш в свой стакан. Голова его раскалывалась. Девушка расхаживала по комнате. Она прошла мимо окна, остановилась на момент и выглянула наружу. Слабый свет уличных фонарей упал на ее темные плечи. За ней, за ее головой, стояла ночь. Она подняла руки к волосам.
– Иди сюда, – хрипло произнес Штайнер.
Она обернулась и мягко и бесшумно пошла к нему. Она приближалась, как поле спелой пшеницы, темное и неразличимое, с запахом и кожей как у тысячи женщин – и одной…
– Мария, – едва слышно сказал Штайнер.
Девушка засмеялась глубоким нежным смехом:
– Сразу видно, как ты пьян, лапушка… меня зовут Эльвира…
Керну удалось продлить разрешение на жительство еще на пять дней; потом его выслали. Ему выдали билет до границы, и он отправился на таможенный пункт.
– Без документов? – спросил чешский чиновник.
– Да.
– Входите. Там уже сидят несколько человек. Примерно через два часа – самое подходящее время.
Керн вошел в таможню. Там сидели трое – какой-то бледный мужчина с женой и старый еврей.
– Добрый вечер, – сказал Керн.
Сидевшие что-то пробормотали в ответ. Керн поставил свой чемодан и сел. Он так устал, что прикрыл глаза. Он знал, что ему предстоит еще очень длинный путь, и пытался заснуть.
– Мы перейдем на ту сторону, – услышал он голос бледного мужчины, – ты увидишь, Анна, потом все уладится.
Женщина не ответила.
– Мы обязательно перейдем, – снова начал мужчина, – наверняка! Почему бы им не пропустить нас?
– Потому что мы им не нужны, – ответила женщина.
– Но мы же люди…
«Бедный глупец», – подумал Керн. Некоторое время он еще слышал неразборчивый шепот мужчины; потом заснул.
Он проснулся, когда пришел таможенник, чтобы увести их. Они прошли полями к густому лиственному лесу, который вдруг возник перед ними из темноты как огромный черный камень.
Чиновник остановился.
– Идите по этой тропе и держитесь правой стороны. Когда дойдете до дороги, опять свернете влево. Всего хорошего.
Он исчез в ночи.
Четверо стояли в нерешительности.
– Что нам теперь нужно делать? – спросила женщина. – Кто-нибудь знает дорогу?
– Я пойду вперед, – сказал Керн. – Год назад я уже был здесь.
Они пробирались ощупью в темноте. Луна еще не взошла. Мокрая трава невидимо и враждебно хлестала по ногам. Потом подступил лес с его большим дыханием и вобрал их в себя.
Они шли долго. Керн слышал за собой шаги остальных. Вдруг впереди сверкнули электрические фонари, и грубый голос произнес: «Стоять! Ни с места!»
Керн одним прыжком рванулся в сторону. Он пронесся сквозь тьму, натыкаясь на деревья, и ощупью пробрался дальше, сквозь заросли дикой малины; чемодан он бросил в кусты. Он услышал, что кто-то бежит за ним. Он обернулся. Это была та женщина.
– Прячьтесь! – прошептал он. – А я влезу наверх.
– Мой муж… он такой…
Керн быстро влез на дерево, ощущая под собой мягкую, шелестящую листву, и уселся верхом на развилку сучьев. Внизу неподвижно стояла женщина; он не мог ее видеть, только чувствовал, что она там.
Издалека было слышно, как старый еврей что-то говорит.
– Плевать я на это хотел, – отвечал ему грубый голос. – Без паспорта вы не пройдете, и точка!
Керн прислушался. Через некоторое время он расслышал и тихий голос второго мужчины, который возражал жандарму. Значит, они схватили обоих. В тот же миг под ним зашуршало. Женщина что-то тихо сказала и пошла назад.
Некоторое время все было спокойно. Потом между деревьев начали шарить лучи карманных фонарей. Шаги приближались. Керн прижался к стволу. Густая листва кроны хорошо прикрывала его снизу. Вдруг он услышал жесткий истеричный голос женщины: