Теперь Ивану поручалось сделать следующий шедевр, теперь на религиозную тему. Дэвид умышленно подкинул ученику идею исторического кино, уже разрабатываемую другими сценаристами в Москве – про крещение земли русской. Прочитав предложенный Иваном вариант, продюсер раскритиковал его:

– У тебя получилась агитка. Вся идея на поверхности, никакой глубины – были на Руси дураки, а благодаря смене верования, поумнели. Ходульно это.

– Я так понял Ваше задание: древние люди заблуждались и были злыми, пока не пришел Бог, проповедующий милосердие.

– А что скажут про то, как ты изобразил русский народ до этих событий? – не слушая возражений, продолжал заказчик, – как дикое племя. Тебе самому не стыдно так представлять своих пра-пра-пра? Ты сравнивал развитие культур народов Европы на то время, когда княжил Владимир?

– Зачем?

– А затем, что нам возразят: когда в Европе еще носили шкуры, на Руси уже ткали тончайшие одежды. А вожди викингов, которые у тебя получились, как нелюди, пришли на эти земли лишь потому, что сами русские их позвали, их родичи. Да, родство в те времена существовало между князьями нашими и конунгами варяжскими. И говорить по-русски викинги могли, потому, что славянские матери их учили с младенчества. Легендарный Рюрик был приглашен на княжение, как свой, как родственник. Только безумцы могли бы позвать в вожди народа неведомого викинга. Чтобы писать сценарий, надо знать материал, потому, что кино, это еще и политика, Ваня. Не дадут нам финансирования, если мы своих предков изобразим быдлом. Даже если дикое племя после крещения волшебным образом преобразится в цивилизованное, и на него сойдет благодать. Хотя, я могу ошибаться, в смысле финансирования проекта.

– Вы же сами сказали, чтобы за религию…

– Конечно! Но мы пока оставим историческую тему. Никто не знает, как все там было, в древности. Только при очень, очень большом бюджете можно снять кино так, чтобы за экшн-эффектами никто не заметил бы подмены правды, ложного толкования непредсказуемого прошлого страны.

Перейдя трамвайные пути, продюсер и творец неспешно вошли в Александровский парк.

– Любую новую религию везде и всегда насаждали огнем и мечом, – продолжал просвещать собеседника Дэвид, – чей Бог победил, тот и прав, а поверженных не жалко, особенно каких-то там людей. Боги Эллады против Титанов… Амона Ра в кровавых репрессиях в Египте сменил Атон Ра… Против Даждь-бога, Стрибога и других славянских богов выступил новый Бог христиан, тоже с оружием в руках. Не желавшим предавать Веру предков пускали кровь так, что Днепр краснел. Корни древнеславянской религии в России выжигали чуть ли не до восемнадцатого века. Власти предпочли восточное христианство за красоту его храмов и обрядов, хотя Бог вам скажет, что молиться можно где угодно.

При этих словах с одной стороны теплом пахнуло, а с другой холодок набежал и поэтому крохотный вихрь образовался и припустил по аллее парка, кружа пылинки и мелкий мусор, а потом вдруг спрятался где-то под скамейкой и затих. Остановившись, собеседники с интересом проследили за этим весенним явлением. Иван с улыбкой, а Дэвид с тревогой, почему-то возникающей в нем во все время прогулки.

– Так, о чем я?

– Об обрядах и храмах, – напомнил Иван.

– Да, вот что странно, когда при социализме закрыли храмы, куда-то подевались и священнослужители. Если веруешь, ты можешь собрать свою паству для моления где угодно – хоть в лесу. Разве для этого обязательно нужно здание с куполами, с позолотой? И сейчас церковь отчаянно бьется за недвижимость.

Тут Дэвид осекся:

– Постой! Ты куда-то не туда направил мои размышления. Мы с тобой должны говорить о сценарии фильма для поддержания Веры. Так вот, для меня сейчас ясно, что на съемки исторической правды клерикалы денег не дадут. Надо искать другой сюжет. Хотя, так хотелось бы снять «Житие протопопа Аввакума». Вот где правда и страсти!

Слева от собеседников возвышался Балтийский дом, рядом Планетарий, а на внушительном здании прямо перед ними зазывала на свои представления надпись «Мюзик-холл». Вдалеке были видны палевые стены Петропавловки. Дэвид остановился.

– В моем детстве никакого «Мюзик-холла» не было, а был мой любимый кинотеатр. Знаете, как назывался?

– Как?

– «Великан». Здесь меня и всосало в кино. Оно стало моей жизнью, моим Богом.

На этих словах Дэвид Розгир снова почувствовал дрожь в коленях, будто шел по канату, натянутому выше «Великана». Он даже запрокинул голову, чтобы не смотреть под ноги и увидел шпиль Петропавловского собора. На венчающем его шаре происходило что-то странное. Обычно одинокий золотистый ангел не реял, как всегда, над городом, а сидел на шаре, свесив ноги. А рядом с ним примостилось еще какое-то ослепительно белое существо с большими крыльями. Они, обнявшись, вроде как, беседовали. Дэвид застыл, не мог отвести взгляда от шпиля до тех пор, пока Иван Безуглофф не ляпнул:

– Ради Бога, давайте, есть.

Дэвид резко сел на скамью.

– Давайте, а то у меня, похоже, из-за пустого желудка начались галлюцинации, а скоро будет и голодный обморок, – ответил он.

Иван открыл контейнеры с едой. Кавказский хлеб с сыром ели молча. Сначала быстро прожевывая, затем лениво и с удовольствием, подставляя лица солнечным лучам и впитывая первое весеннее тепло. Дэвид в детстве, так же, как сейчас, сидел где-то здесь на скамейках, ожидая начала фильма в «Великане», греясь на солнышке. Он с опаской посмотрел на питерского ангела, но там было все так же, как и триста лет назад.

– Померещилось, – подумал Дэвид. – Старею…

Насытившись, продюсер внутренне собрался и продолжил накачивать идеями автора будущего прорелигиозного блокбастера.

– Мне надо, чтобы после этого фильма люди снова пошли в церковь. И верующие и неверующие. Тогда мы увидим, что есть успех. Важно сразу определить жанр, в каком ключе мы будем решать нашу задачу. Это может быть, допустим, притча. Но, сразу скажу, притча энергичная, а не пасторальная. Вызвать у зрителя не умиление, а восторженный экстаз. Притча-экшн, как ни парадоксально звучит.