Дэвид помолчал, собираясь с мыслями, потом снова заговорил, будто размышляя:

– Возьмем некий бойцовский клуб. Бои без правил. Чемпиону, красавцу парню м-м-м, Борису э-э-э, Загайнову, к тому же умному… Не смейся, я тоже дрался на ринге. Так вот, к Борису Загайнову вдруг приходит мысль, именно вдруг, ибо эта мысль может возникнуть от удара ногой по его голове, что ли, мысль снять кино про свои бои. Да, Борис – человек воспитанный, честный, тут надо где-то флеш-бек из его детства, как он нашел и вернул драгоценность хозяину… А главное, он верующий по-настоящему. Снова флеш-бек – спасение от несчастного случая. Ангел вытаскивает его из беды. Борис искренне верит в Бога. И он встречает продюсера, м-м-м, Романа э-э-э, Питкина, которому идея понравилась. Нет, не так. Загайнов вечером возвращается с тренировки, видит, как хулиганы напали на человека, он с ними расправляется, а потерпевший оказывается продюсером Питкиным…

– Эх, как вы это! – восторженно похвалил Безуглофф.

– Кто такой Питкин? Пройдоха по натуре, шкурный человек, подвизающийся на сборах денег на кинопроизводство и, попутно, в свой карман, Роман Питкин радостно понимает, что под защитой бойцов клуба он будет неприкасаемым, с благодарностью предлагает свои услуги. Питкин прикидывается верующим, ходит с Загайновым в церковь, а сам исподволь внушает партнеру криминальные идеи по сколачиванию бюджета. Часть денег дает сам Загайнов, его бойцы и друзья. Это крохи для создания фильма, но хватает на кастинг и подготовку к съемкам. Питкин набирает съемочную группу, технику, обещает хорошую оплату и гонорары. Перед первым съемочным днем Борис и Роман молятся в храме. Один искренне, а второй считает про себя барыши. И вот – съемки! Аренда Дворца спорта, массовка пятьсот человек, артисты совсем не бюджетные, спецтранспорт… Питкин оплачивает все самое необходимое и заявляет, что деньги кончились. Борис берет кредит, занимает у знакомых. График артистов не позволяет перенести съемки. Ваня, что предложите дальше по сюжету?

– Извините, я слушал это, будто готовый синопсис…

– Нет, Ваня, я фантазирую… Вот, если так: Питкин предлагает выбивать долги из различных фирм, как коллекторы: бойцы вы или не бойцы? У него уже есть и база данных должников, остается только поработать кулаками и вот они – деньги на фильм! Загайнов отказывается. Он идет в храм и молится. Кто-то откуда-то еще дает денег, которые попадают в руки Питкина. Борис считает, что все в порядке. Крайний съемочный день. Люди начинают задавать вопросы – когда им заплатят. Борис переадресовывает вопросы Роману. Но тот заявляет: не проблема, дайте денег, я расплачусь. И называет огромную сумму. Да, кино снято, но в долг, получается. Борис трясет Романа: почему так? Ерунда, отвечает Роман, продадим продукт – расплатимся. Идет монтаж, озвучивание… В этом своем кино Загайнов продолжает всех побеждать, но в жизни, не поверженный до этого, маститый боец проигрывает бои один за другим. Силу теряет. И в храме на исповеди он признается священнику, что грех совершил, что задолжал он людям, работавшим по двенадцать и более часов в сутки. Так, что дальше… Как думаешь?

– Я так, сразу, не могу…

– Дальше… Грядет большой чемпионат с грандиозным призовым фондом, которым, если Загайнов выиграет, можно расплатиться и с группой, и с кинокамерой, и со спецтехникой. Он снова идет в церковь, молится, кается и священник м-м-м… Антоний приказывает ему принять какой-то там обет, тогда Бог смилостивится. Сам придумаешь, какой, к примеру, никогда не смотреть кино.

– Это жестоко.

– В решающем бою противник, м-м-м Степан, э-э-э Драго, вначале побеждает Бориса. Кровь, сопли там… Загайнов в нокауте, но он открывает глаза, а перед ним экран, а по нему идет Богородица с младенцем. И устами младенца говорится: встань и борись! Наш боец получает прилив сил, встает на счете «семь» и лупит Степана Драго до победы.

– Гениально!

– А в это время обманутые члены съемочной группы, владельцы использованной съемочной техники, все, кому не заплатили за работу, идут в органы, в суд, требуют оплаты труда. Они собрались в приемной прокуратуры, к ним выходит эталон законности Поклонская, я утрирую, и тут на экране телевизора избитый Загайнов говорит: «Весь гонорар за поединок я, благословясь, отдаю на оплату тех, кто работал над моим фильмом». В первом ряду перед рингом сидит священник Антоний, улыбается и легонько хлопает в ладоши. Двумя словами: искренне верь и Господь придет на помощь, чтобы спасти твою душу. Вот тебе и энергичная притча.

– Хэппи-энд! Как вам так удается, с ходу придумывать захватывающие сюжеты?

– Бог его знает, – ответил польщенный Дэвид Розгир.

И снова тревогу ощутил во всех членах своего тела фантазер и выдумщик. Что за предчувствие его тревожит? Иван заметил мгновенно наступившую отрешенность во взгляде его вдохновителя.

– Дэвид, что с Вами?

– Ничего, не удивляйтесь, смена температур, наверное. Так о чем мы? Надо дать понять, что все грехи, совершаемые даже в самой церкви – это все равно Божий промысел, что грешащие попы-муллы-священники-клирики все равно, грубо говоря, ведут к святости. К правильной жизни. Вот смотри…

Это Дэвид умел – возжигать огонь в Художнике. Он мог с ходу набросать несколько вариантов сцен, как мелких дровишек для розжига, а потом пусть его слушатель наваливает все остальное для большого костра.

– Вот, смотри, другой подход к теме. Какой-то приход или монастырь, не важно, какой религии. И приходит каяться преступник, к примеру, душегуб. Кается в грехах. И в мечеть приходит изверг, садист, любитель отрезать головы. И тоже сознается. И насильник приходит в кирху покаяться. К примеру, набирается семеро признавшихся грешников, причем, у каждого свой грех, ну, знаете: не убий, не прелюбодействуй… Их не выдают властям, а по взаимному согласованию конфессий говорят им: вот ваш обет – отправляйтесь в разные концы света, несите Божье слово. Но вы должны собраться через семь лет в одном месте. Если не соберетесь – окажетесь в геенне огненной. Если соберетесь – какая-то там святость снизойдет на мир и все на земле будут счастливы. О, кей?

Иван во все глаза смотрел на Дэвида.

– Вы знаете, прямо хочется встать и идти работать. Я уже вижу целые сцены. Потрясающе, какой простор для фантазии. Это же «Великолепная семерка»!.. Только про монахов.

– Да, это не должно быть скучно, нужен экшн. И через весь сценарий надо протянуть лейтмотив – мучения Христа, знаковые поступки мусульманского пророка… Допустим, один монах идет на юг, и его постоянно бьют. То хулиганы, то мусульмане. Другой сам избирает себе пытку – тащит крест через всю Россию. Третий с терновым венцом на голове шествует. То есть, страсти Христовы поделены между этими персонажами. И вот, когда они все сойдутся, возникнет образ: а ведь Иисус в одиночку испытал то, что испытали эти семеро.