Вадик принес дорожную сумку, и мы стали одеваться. Его мать, вернувшись с тремя контейнерами, протянула их сыну. Вадик горячо поблагодарил ее.

– Забыл рабочий пропуск в куртке, я сейчас. – сказал он, оставляя меня и славную маму наедине.

– Катя, вы коренная жительница города?

Я немного замялась. Ведь то было первое знакомство с родителями в моей жизни и то при курьезных обстоятельствах. Я сразу сообразила к чему каверзный вопрос. Похоже, маменька переживала за «царские хоромы», на которые после свадьбы я могла бы претендовать.

– Нет, я из разряда «понаехали».

Она мгновенно поменялась в лице. Очевидно, что я сильно расстроила её ироничным ответом.

– А сколько вам лет?

– Двадцать пять лет и 11 месяцев, если быть точной. – с улыбкой отчеканила я.

– Такая молоденькая… У вас с Вадиком почти шесть лет разницы… – она бросила на меня испытующий взгляд, заставляя чувствовать не в своей тарелке. – Вы же понимаете, что от таких посиделок дома возникают неприятные последствия, которые вряд ли будут кому либо на руку.

Я совсем оторопела. Прекрасные цветы жизни – они же дети, для неё являлись неприятным последствием! Да уж, со свекровью мне повезло в высшей мере!

Когда Вадик, наконец, собрался, мы распрощались с его мамой, и в глубине души я загадала желание никогда больше не встречать этой женщины на своём пути.

Убитая Лада-старушка домчала нас к моему пристанищу на улицу Октября. Он открыл мне дверцу машины, так как она была сломана и открывалась только снаружи. Какой-то мужчина в преклонных годах, проходящий мимо с привлекательной женщиной, оглядели моего кавалера с восхищением. Наверно, они подумали, что не перевились на земле русской достойные витязи, умеющие искусно ухаживать за дамой.

У подъезда мы страстно поцеловались, и моя рыжая голова осиротела ещё на десяток волос. Я прикинула мысленно, через сколько она будет блестеть, точно натертая столешница, и какую лучше выбрать тряпку для моего лысого черепа.

Дома я заварила зелёного чаю с жасмином, устраиваясь с пультом на скрипучем диване. На мобильном светились пропущенные вызовы от Лильки и мамы. Сперва перезвоню маме. Она сразу же огорошила меня печальной новостью.

– Вика в больнице, ее положили на сохранение. Я сама только узнала, меня Паша оповестил.

Паша… ненавистный Паша! Он так и не смирился, что я сестра его жены. Но молчание в такой важной ситуации переходит все границы.

– А мне он не позвонил…Ты не знаешь, что у неё с телефоном?

– Она упала в обморок на улице днем. А когда очнулась на каталке в больнице, обнаружила, что телефона рядом нет. Из всех номеров, она помнит наизусть только Пашин.

Моё сердце сжалось. Вдруг она не позвонила, потому что винит меня в случившемся? Вика так разнервничалась после нашей встречи. Амбиции и гнев затянули густой пеленой моё сознание, что я и предположить не могла, что доведу её до нервного истощения.

Уточнив у мамы адрес, я помчалась в больницу на такси с пакетом фруктов. Здание оказалось закрыто. С боем отвоевав у охранника десять минут на посещение, я прошла в палату номером три. При виде меня, округлая девушка с пузом, держась за поясницу, вышла в коридор. Вика лежала с закрытыми глазами, подперев бледные щеки сложенными, как во время молитвы, руками.

– Ты никогда не умела тихо подкрадываться. – открывая припухшие веки, сказала она.

– Сестренка, прости… Я вела себя, как упертый баран. Как ты?

Сильные переживания за сестру подчинили мой голос себе, потому звучал он весьма необычно. Прошло несколько дней после нашей встречи, но Вика здорово осунулась. Её бледное, как снег, лицо с выраженной синевой под глазами выглядело страдальчески. Скулы выступали сильнее, чем раньше, а щёки впали, делая нос длиннее. Промелированные волосы лишь подчеркивали мертвецкую бледность кожи.

– Это ты меня прости. – тихо сказала Вика, а в карих глазах заблестела соленая влага. – Я навязала тебе свою мечту… Ведь только тебе я могла уступить место лидера.

Не желая видеть её слез, я молча отошла к окну. На улице накрапывал мелкий дождь, и лишь фонари на столбах разбавляли темноту уходящего дня.

– …я освобождаю тебя от обещания! Я думала, вы поладите с Алексом. Он очень чуткий и весёлый человек.

«Да уж, более чуткого человека я не встречала!» – мелькнуло у меня в голове.

– Что за имя такое странное – Алекс? Он что нерусский?

Вика тихонько засмеялась.

– Это псевдоним. Его настоящее имя Алексей Соболин. Он родился здесь, но до пятнадцати лет рос у тетки в Прибалтике, уж по какой причине не знаю. («Так вот откуда у него лёгкий акцент иностранца»). Мы вместе танцевали ещё в школе Романовых. Он тогда учился в финансово-экономическом институте, а я была на третьем курсе педагогического. Потом мы стали выступать на праздниках и получали приглашения на местные танцевальные конкурсы. Позже он арендовал здание и основал свою школу. Получив приглашение на «Игру теней» в Ницце, мы прыгали от счастья, пока я не узнала о своём положении…