Шрифт:
Выйдя из издательства, переходя по мосту через Мойку, Ася подумала вдруг, что как раз где-то здесь, наверное, проходит граница, которую редко пересекают туристы. Пойдёшь направо – там тебе и Эрмитаж, и музей-квартира Пушкина, и концерты в Капелле, и магазины на Невском. А пойдешь налево – и ничего там нет до самого Летнего сада.
«Так, значит, перевод для издательства и три экскурсии, – прикидывала она, шагая к метро, – остаётся Петропавловка и Эрмитаж». Профессор, конечно, оказался клиентом капризным и немного странным. К прогулкам с ним надо было бы специально подготовиться, накопать какие-нибудь интересные архитектурные факты, вспомнить терминологию. Завтра они не встречаются, так что время есть. Обдумывая рабочие планы, она дошла до Спаса-на-Крови и повернула на набережную канала. И сразу почувствовала, что пересекла эту самую туристическую границу. Оказавшись в густой толпе, отругала себя, что выбрала этот маршрут. На сегодня-то уже отработала, могла бы пройти спокойными, тихими улицами.
«И города-то они не видят, топчутся все на одном пяточке вокруг Невского. А потом рассказывают, что побывали в Петербурге» – то ли с грустью, то ли с раздражением думала она, спускаясь в метро.
Глава 3
Ася открыла дверь. Через всю залитую солнцем квартиру навстречу вприпрыжку проскакал брат Петька.
– Петя, привет. Мама дома?
– Мама на работе. Так что ты будешь меня кормить! – объявил Петька.
– А ты сам, восьмилетний мальчик, не можешь достать из холодильника еду и разогреть?
– Нет, – решительно заявил мальчишка. – Мама сказала, что ты будешь меня кормить. А потом сделаешь мой английский.
– Это тоже мама сказала? – засомневалась Ася.
– Ну, она сказала, что ты мне поможешь.
– Другое дело. Пошли, покормлю тебя, так уж и быть, – Она протянула руку, чтобы потрепать брата по волосам, но он уже помчался обратно по коридору в кухню.
Почему– то именно на кухне больше всего чувствовалось, что уже почти наступило лето. Через открытое окно сюда щедро вливался теплый солнечный воздух и шум улицы. Всё-таки жизнь с открытыми летними окнами очень отличается от зимней, закрытой и занавешенной, когда все уличные звуки и запахи существуют отдельно, за оконным стеклом. Пока Ася разогревала еду, Петька болтал без умолку.
– Зачем ходить в школу, если до каникул всего неделя?
– Ну, так и доходи одну недельку-то.
– Зачем тогда делать уроки? Учителям ведь тоже уже надоело проверять тетради. Ольга Павловна сказала, ей надоели наши ошибки.
– А ты сделай без ошибок.
– Тебе-то хорошо, тебе на работе ничего не задают!
– Ещё как задают! – возмутилась Ася, – Только и делаю, что домашнюю работу! Ты же видишь, как я готовлюсь к экскурсиям. А сейчас у меня ещё два перевода. Так что давай, ешь и иди делай свой английский, а я потом проверю.
Петькино ленивое настроение оказалось заразным. Отправив его заниматься, Ася тоже села за рабочий стол, но не могла решить, за что браться. Сидела и вспоминала толпу туристов на набережной канала. Сейчас бы тоже погулять где-нибудь, но не там, конечно же, где с утра до вечера, словно пчелиный рой, вьётся туристическая толпа, а так, как раньше они часто бродили вместе с Лёшкой. Срезая путь через проходные дворы, выйти неожиданно на совсем пустынную малознакомую набережную, спуститься к воде и просто сидеть, глядя на дома и проплывающие мимо лодки и катера. Она так остро вспомнила теплый гранит парапета под ладонями, ветер в волосах, его серые смеющиеся глаза совсем рядом. Почему люди боятся призраков? Воспоминания не дают покоя гораздо чаще. Предательский голосок внутри попросил: позвони ему. Ну, нет. Ася знала, как бороться с этим голоском: надо было браться за работу.
Она достала копию рукописи, которую передал ей профессор. Начнет с неё, там ведь совсем немного: всего один листок. Снова почувствовав непонятное беспокойство, Ася поспешила уверить себя в том, что переживает из-за почерка: сможет ли она разобрать рукописный текст. Но летящие красивые буквы, написанные более ста лет назад, прочитывались без труда, и Ася начала переводить:
«Вижу тебя сквозь время, мой потомок, мой наследник. Знаю, верю, и ты стоишь на том же пути, которым шли твой отец, твой дед, твой прадед. Ты стремишься познать тайны природы и быть властителем судеб.
Незримые колеса, приводящие в движение время – этот беспощадный механизм, вращаются всё быстрее. Но в любом времени остаются вещи неизменные.
Не ранее, чем через столетие, словно в старой легенде, ты вернёшься в дом своих предков и обретешь здесь те главные сокровища, к которым так стремится твоя душа. Тебе я завещаю также и то могущественное средство, что даёт власть повелевать душами непросвещенными».
«Очень поэтично», – подумала Ася, – «словно напрямую к своему правнуку обращается. Интересно, когда было написано это письмо? Уже, наверное, и больше чем сто лет прошло с тех пор». Привлечённый мыслями о старинной рукописи, на стопке книг проявился домовой. Сейчас, при свете солнца, Ася едва различала его очертания и могла видеть сквозь него узор на обоях.
«На пути к истине тебе предстоит покинуть отчий дом, повернуться спиной к нему и увидеть впереди горизонт, не стесняемый никакими преградами.
Перед началом пути начерти круг, возблагодари Создателя и все силы Природы.
Чтобы открыть истину, не претерпев лишений, сделай подношение стражу, что в течение ста лет охранял её. Чтобы смирить его, дай ему каплю жизненной силы и позволь покинуть место его верной службы.
Не позабудь сделать этого, иначе он сам возьмёт плату за столетнюю свою службу».