За ней оказалась уводящая вниз лестница. Щеголь хмыкнул:

– Прикольно - администрация быстрого реагирования.

Они вышли на площадку. Музыка здесь орала не так сильно, как в зале, а отдавалась от стен ударными и казалось, будто они находятся внутри какого-то организма.

– Чо это за бабка?
– спросил Владимир Иванович, оборачиваясь к Катьке.

Та хотела ответить, но старуха прохрипела:

– Неужели не узнаешь подружку? А, Володька?

Тот изумленно моргнул белесыми ресницами. Было видно, что на самом деле не узнает. Но уже через пару мгновений в его лице что-то изменилось. Наверное, такое же выражение было у Катьки, когда она поняла, что старуха похожа на Чернику.

– Плоховато выгляжу?
– усмехнулась старуха и, помолчав, добавила: - Все кисло, Володя. Дарк удрал, Жека...
– она судорожно вздохнула: - короче влезли мы в такую хрень, что даже не знаю, как рассказать.

Катька с Владимиром Ивановичем пораженно молчали. Щеголь рад был бы сбежать, но не мог выбрать подходящего момента.

– Рассказывай, чо случилось, - приказал Владимир Иванович старухе.

– Дайте-ка я сяду, - сказала та.
– Сил нет стоять.

Катька со Щеголем переглянулись и осторожно опустили ее на пол. Старуха села, прислонившись спиной к стене.

– Говорю же тебе, я сама ни хрена не поняла, - начала она, глядя в пол.
– Приехали мы к деду этому. Я позвонила - никто не открывает, и света в доме нет. Ну, думаем, еще лучше. Только зачем я приперлась, непонятно. Дарк замок открыл, вошли, сейф этот гребанный нашли... Только Дарк начал его потрошить, вдруг бамц - стена в комнате отъехала, а из дыры появился наш наш старикан в странном прикиде: шапка с хвостами собачьими и балахон -то железными феньками обшитый. У Жеки с перепугу очко сыграло, он взял, да и застрелил деда.

– А Дарк чо?
– хмуро спросил Владимир Иванович.
– Он ведь на мокрое никогда не идет.

Она усмехнулась:

– Что Дарк? Поорал конечно. Потом открыл сейф, забрал бабло и свалил. А нас в комнату за стеной загнал.

Владимир Иванович смотрел на нее с недоверием. Да и Катьке было странно все это слышать. Конечно, кто его, этого Дарка знает, но как-то слишком уж по-киношному получалось. Например, как Дарк мог загнать их в комнату, если у Жеки был пистолет? Да и Черника не покладистая овечка, чтобы спокойнехонько идти, куда скажут.

– А...а как же пистол...лет Жеки?
– спросила она, заикаясь от волнения.

Владимир Иванович быстро взглянул в ее сторону.

– У Дарка волына оказалась побольше жекиной, - неприязненно посмотрела на нее старуха.

Свин дернул уголком рта, но ничего не сказал.

– А что было в той комнате за стеной?
– спросил Щеголь.
– Тысяча горящих свечей и большая черная кошка?

Старуха перевела на него тяжелый взгляд:

– А ты, как я посмотрю, юморист. Все тебе прикольненько, да?

Он смутился.

– И все-таки, чо в комнате было?
– спросил Владимир Иванович.

– Да ничего в ней не было... кроме зеркала, - она поежилась, будто от холода.
– Висело на стене в совершенно пустой комнате.

– Большое?

Старуха засунула трясущуюся руку в карман шубы и вытащила разбитое зеркало на ручке. Оно было сделано из какого-то металла и украшено красивой резьбой. Осколки стекла, не прозрачные, а какие-то сероватые, точно присыпанные порошком, торчали из овальной рамки. А еще рамка и ручка были украшены крупными камнями: зелеными, темно-красными, фиолетовыми. Катька в камнях не разбиралась, но по тому, как вытянулось лицо Владимира Ивановича, поняла, что они драгоценные.

– Зеркало сразу было разбито?
– спросил Щеголь.

– Нет, - ответила старуха, - это я его разбила. За то, что оно со мной сделало.

Она обвела всех троих темно-карими, поразительно ясными для старухи глазами, и если у Катьки до сих пор были сомнения - Черника это или нет - то теперь они исчезли. Это был ее взгляд: дерзкий, со знакомыми искрами злобы. Кто-то в кабаке однажды сказал, что Черника уже родилась злой и, наверное, это было правдой.

– Простите, - смущенно произнес Щеголь.
– Вы имеете в виду... старость?

– Да!
– хрипло выкрикнула она.
– Я посмотрелась в него и... тут же морда сморщилась, как...

Она хотела сказать что-то еще, но вдруг, как-то разом сломавшись, зарыдала.

– Ну ладно... будет тебе... будет, - пробормотал Владимир Иванович и, присев рядом с ней на корточки, тронул за плечо с такой осторожностью, словно боялся заразиться старостью.

– Что мне делать, Володя?!
– взвизгнула она и, вцепившись в его руку, горячо заговорила: - пожалуйста, помоги мне! Ты ведь всегда помогал. Должен же быть какой-то способ избавиться от этого! Я все... все отдам, душу заложу кому угодно, только пусть спасут!