— Ага. Но в последнее время ты сам разыскивал сильных медиумов: это и Маркол, и Дженован, и еще та девочка, пришедшая к вам в прошлом году.

— Вики. Нет, дорогая. У них такие замыслы, которым мы не в силах противостоять.

— Почему? Что они задумали?

— То же самое, что пытались сделать Ранали и Овейн со своим «Единым народом». Только на этот раз речь идет не о верховенстве кровных кланов. Они полагаются на свои способности. Тот, кто обладает большей силой, тот и достоин управлять всеми остальными.

— Таких попыток было немало, но все они провалились.

— Я знаю. Но эти люди меня пугают. Овейн держал народ в подчинении, пользуясь оружием и страхом. Члены Братства обладают даром принуждения и не стесняются его применять. Кроме того, они овладели теми же приемами обращения с городом, что и я.

Кристабель не утратила спокойствия.

— Если они сильны своей численностью, ты сможешь устранить их по одному.

— Не получится, — огорченно вздохнул он. — Они не зря называют себя Братством. У них что–то вроде мысленного родства, наблюдать которое очень странно. Когда старик Чаэ нас тренировал, он добивался, чтобы про–взгляд каждого из нас постоянно ощущал присутствие остальных членов группы. В ячейке разработана более изощренная версия этой техники. Их никогда не удастся изолировать друг от друга.

— Милосердная Заступница, что же ты собираешься делать?

— Еще не знаю. Но они молоды, и они стремятся вперед по собственному пути. Они никогда не пытались привлекать к себе людей, поскольку это им не нужно — и не понадобится, если они будут продолжать в том же духе. Вот здесь появляется небольшая возможность.

— Для чего?

— Они предложили мне стать мостом между ними и «более слабыми» людьми.

— Более слабыми? — с негодованием повторила она.

— Да. Так они считают. И это надо изменить.

— Ты действительно считаешь, что такое возможно? Эдеард, мы никогда не обсуждали исчезновение Овейна, Буата и других, и я не задавала вопросов, но… Ты ведь не сумел изменить их образ мыслей?

— Не смог. — Он вздохнул. — Но я должен попытаться.

«Заступница, но я не хочу, чтобы мне снова пришлось это делать».

— Значит, они постоянно разделяют мысли друг друга?

— Что–то вроде того. Они утверждают, что это развитие демократии. Они все еще остаются самостоятельными личностями, но для принятия решений общаются на очень глубоком уровне, на собственном ментальном языке. Я подозреваю, что именно так они подавляют всех своей силой. Они способны образовывать безупречный союз. И чем он больше, тем сильнее.

Необычный союз, с которым пришлось столкнуться Эдеарду, заинтересовал его. Как было бы хорошо свободно делиться мыслями с окружающими! Вот только эти люди исказили идею, воспользовавшись принуждением в ущерб всеобщему равенству. Он подозревал, что причиной тому был Татал. Если бы лишить Братство его пагубного влияния, оно могло бы развиваться в другом направлении, на благо всего общества. Эдеард уже много лет назад понял, что новое поколение наделено более сильными психическими способностями, чем его сверстники. Люди меняются, приспосабливаются к более спокойной жизни.

В глазах Кристабель вспыхнуло беспокойство.

— Объединяются или подавляют?

— Хороший вопрос. Я не слишком силен в принуждении и, Заступница свидетель, никогда не мог понять, как от него избавиться.

— Конечно, — проворчала она.

— Хорошо, что они тщательно скрывают свои следы и заботятся о своем обогащении.

— Чем же это хорошо?

— Это доказывает, что они не слишком отличаются от всех остальных. Они стремятся к богатству и власти точно так же, как любой другой.

— Тарали не такая, — быстро возразила Кристабель. — А ты и вовсе абсолютный приверженец демократии. Ты ведь и сам давно мог стать императором.

— Да, но… Как только станешь членом Братства, станешь и частью их движения.

Кристабель презрительно сморщила носик.

— Новая аристократия медиумов?

— Да. А что станет с теми, кто к ним не примкнет? В них нет и тени сострадания.

Она легонько погладила его по щеке.

— Бедняжка Эдеард. Тебе придется найти выход.

— Легко сказать.

— Но если не ты, то кто же?

— Я знаю. В конце концов, они согласились выслушать меня.

«Хотя Татал выразился несколько иначе».

— Они действительно сильнее тебя?

— Кто знает? По одному, я думаю, мы примерно равны. Но Маркол, столкнувшись с Таталом, запаниковал. Меня очень беспокоит этот союз.

Кристабель задумалась.

— Выходит, что Татал у них предводитель?

— Так и есть.

— Но если они утверждают ментальную демократию, лидер им не нужен. А что касается принуждения, да еще такого сильного, значит, это еще одна банда, и Татал ее главарь? Остальные могут ни о чем не догадываться, считая, что действуют по собственной воле. В случаях принуждения это самое страшное, жертва ни о чем не подозревает.