Шрифт:
Но то было веками позже.
Пока же лишь Рихан скорбно молчала над спящими горами.
А Лаэф, сидевший на троне в своей пещере, задумчиво поглаживал свернувшуюся у него на коленях Эрхайзу.
Лаэф был отцом ночи, частью ночи, душой тьмы. Конечно, он знал все, что происходит в ночи. И слышал проклятие Затхэ.
Но — Лаэф улыбался — ему ведь это на руку. Больше монстров — меньше чистоты, так рьяно оберегаемой его драгоценной сестрой. Больше монстров — больше тьмы. И дети его, промышляющие темным колдовством, внезапно станут для людей спасителями — кто, если не они, справятся с чудовищами?
Общеизвестно: чтобы победить чудовище, нужно самому быть чудовищем.
— Твое время уходит, сестра, — шептал он. — Идет тьма. Идет тьма…
Глава 42. Зверь
Нивен, пригнувшись, шел следом за Критом. Тот уверенно топал вперед, уверенно сворачивал, снова топал, и Нивен никак не мог понять: как можно запомнить все повороты в этом лабиринте? Он пытался, но давно сбился.
“А как ты помнишь все городские подворотни?
– спросил у себя.
– Ты жил в них. А гном жил здесь. Пока не оказался в команде Бордрера”.
— Как стал Чистильщиком? — спросил Нивен.
— Долги семьи, — нехотя буркнул гном. — Мной расплатились. Ты?
— Богатая родословная, — хмыкнул Нивен, и гном снова странно покосился на него через плечо. А через мгновение пробормотал себе под нос:
— Уверен, что справишься?
Нивен в ответ дернул плечом, хотя гном этого не видел.
Что-то все вокруг стали слишком за него переживать. Хотя, конечно, гном переживал не за него — за себя. Ему потом перед Бордрером отчитываться, если Нивен не выживет.
— Хочешь, побью? — предложил Нивен. Гном покосился еще страннее и вперед пошел неожиданно шустро. Нивен догнал и объяснил. — Потом скажешь, что я побил. Никто не удивится. Я сильнее. Могу ножом ткнуть. Руку сломать. Пальцы...
— Хватит, — перебил гном. — Предлагать помощь — не твоё.
Нивен кивнул, хоть и этого гном не увидел. Он был прав — сейчас Нивену нужна злость. Злость, ненависть, отчаяние — необходимый набор для того, чтоб совершить невозможное. И очень некстати со всех сторон ему внезапно пытаются помочь.
Как тут заново возненавидеть всех, когда то рыжий увязывается следом, то гном тащит за собой раны перевязывать?
— Холодно, — сообщил Нивен, проводив взглядом облачко пара, вырвавшееся при очередном выдохе.
— Озеро Скорби, — объяснил Крит, ткнув пальцем в потолок тоннеля. — Мы идем под ним. Выйдем у подножья башни. Я выведу тебя. Дальше работаешь один.
— Я знаю, — сказал Нивен.
Он только так и умел — один.
— Я возвращаюсь к дому Бордрера, — напомнил гном, то ли ему, то ли себе.
Нивен снова кивнул ему в спину.
А Крит завернул за угол и принялся взбираться по лестнице. Взялся обеими руками за крышку люка под потолком, принялся ковыряться в замке. Потом потребовал:
— Ножик дай!
Нивен нехотя подбросил в воздух один из кинжалов. Гном поймал его в полете, вновь полез к замку. Что-то там захрустело, глухо щелкнуло.
Гном чертыхнулся. Объяснил Нивену сквозь стиснутые зубы, продолжая ковыряться:
— Замок старый, проржавел. Рассыпался. Сейчас подцеплю внешний рычаг…
— Сломаешь нож — сломаю руки, — ровно предупредил Нивен.
— О, — сказал гном, — вот это — твоё. Вот так узнаю.
Крышка скрипнула. Гном осторожно толкнул — и та подалась.
— Готово, — он перебросил кинжал обратно, Нивену в руки, неспешно спустился с лестницы. Остановился напротив. Молча уставился, будто чего-то еще ждал.
Нивен вопросительно выгнул бровь. Уточнил:
— Уйдешь с дороги? Или помочь?
Крит как-то неуверенно шагнул в сторону. Нивен протиснулся мимо, взобрался по лестнице, толкнул крышку, и та пронзительно заскрипела, застонала. Нивен выглянул.
Пусто. Темно. И заросли вокруг.
Принюхался. Рядом — никого.
“Странно...” — успел подумать Нивен, но не додумал: неподалеку раздался оглушительный рев. То ли вой, то ли рык, то ли стон. Будто с десяток волков решили хором взвыть на Рихан. И медведи порычать. И закричать дикие лесные птицы.
Рев был страшным. Мощным. И черным — злым.
Больше Нивен ничего в нем не разобрал. Обычно он понимал зверей, любых зверей, но это было как будто больше его самого. Глубже. Темнее, древнее. Он был песчинкой в этом реве.