Мужчины любят, когда леди раздеваются, но не терпят, когда мы теряем свою одежду.

"Ах! Я несчастная юная голая леди!

Хозяин пожертвует мной, потому что я пешка".

Я убиваю всех обезьян в доме.

Вскрываю ножом сонные артерии калеченым ворам.

Сама готовлю себя к смерти.

Понимаю, что в шахматной игре мной пожертвовали.

Что делает пешка в жизни?

Пешка перед игрой отдыхает, в игре живет, после игры умирает.

Сначала думаю убить себя шахматной доской.

Бью дубовой доской по голове.

Больно, но не смертельно.

Затем глотаю шахматные фигуры.

Надеюсь, что из-за них случится заворот кишок.

Но все в жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению.

Шахматы сэра Leobschutz сделаны из хлеба.

Он научился лепить шахматы из теста в тюрьме.

Наедаюсь шахматами до отрыжки.

Вспомнила, что под кроватью сэра Leobschutz стоит горшок с ядом.

Я же не знала, что в горшке сэр Leobschutz хранит мед.

Он называл мед ядом, чтобы мы не воровали его.

Достаю из-под кровати два горшка.

Сначала кушаю коричневое и желтое из первого.

После обеда понимаю, что съела каки из ночного горшка.

Долго и мучительно блюю кровью.

Но желанная смерть не приходит.

Тогда я с отвагой кушаю из второго горшка.

"Люди говорят, что смерть горькая.

Но мне достается сладкая смерть!" - удивляюсь, что яд сладкий, как сахар.

Я же раньше никогда не пробовала мед.

Мед - испражнения пчел.

Кушать мед из горшка, все равно, что из ночного горшка поедать какашки с мочой.

После меда я не блюю, а жду смерть.

Но после меда мои груди и ягодицы наливаются.

Тело блестит и играет, словно в сауне.

"Наверно, я из горшков кушала не яд!
– ум появляется у леди тогда, когда никто не видит.
– Выпью яд из бутылки.

Сэр Leobschutz сказал, что в сундуке в бутылках разлит страшный яд".
– Открываю сундук с черепами и костями.

Из пепла предков сэра Leobschutz достаю бутылку.

В ней отражается мое прекрасное лицо.

Как бы леди не портила себя, но все равно будет краси-вая!

Залпом выпиваю фиолетовый яд из бутылки.

"Яд в бутылке тоже сладкий, потому что жизнь у меня горькая!
– рыдаю и не понимаю, что выпила лучшее француз-ское вино.
– Бедным леди лекарства не нужны.

Для меня нищета - и папа, и мама!

Лучше быть бедной и стройной, чем богатой и толстой.
– От вина у меня замутились мозги.

Разум остался кристально чистым и прозрачным.
– Пойду на кладбище.

Выберу себе самую красивую фешенебельную могилу.

Я жила пешкой, но умру Королевой".

На кладбище я вошла в склеп Королей.

Из мраморного гроба выкинула чью-то мумию.

От высушенных покойников пользы меньше, чем от су-хой колбасы.

На каменной простыне у меня вытягивается спина.

Увеличиваются межпозвоночные расстояния.

Исчезает позвоночная грыжа.

Горбатую могила исправит, но я не горбатая.

Меня могила вытягивает в длину.

Всем баскетболистам я советую перед игрой спать в ка-менном гробу.

От выпитого вина сознание мое затухает, как огонь под пробиркой в лаборатории алхимика.

Так уходят из жизни пешки.

Я не знала, что вино французское было крепленое.

Оно называется сорокадвухградусный коньяк.

Из гроба слышу веселые песни.

Ради экономии мэр города на кладбище устроил свадьбу.

После крепленого вина мне показалось, что я в Раю.

В Раю играет арфа, а в аду стучат барабаны.

Запах цветущих маков усыпил меня в могиле.

Если бы я была живой леди, то я бы умерла от холода, коньяка и несправедливой жизни.

Но я пешка, а пешки живут столько, сколько позволяет игрок.

Сэр Isaac Newton! В склепе я осознала свою ошибку.
– Пешка блондинка трепещет в руках вражеских пешек.
– Не нужен мне новый хозяин сэр Leobschutz.

С вами партию начала, с вами и доиграю.

Даже, если принесете меня в жертву пешке f7.