До моего дома мы добираемся под вновь установившееся между нами молчание. Я думаю о случившемся. Алексей не совсем прав - в том, что произошло сегодня, виновата я. Вовремя не пресекла то, что было очевидным. Ведь уже не раз заметила не совсем типичное для Паши поведение, но почему- то не расставила точки над «i». И даже представить не могу, как завтра мы будем общаться с Тупикиным, если будем, точнее.

– Спасибо, что подбросил, - говорю Алексею, взявшись за ручку на дверце, и почти выхожу, когда Казанский начинает говорить.

– Вер... дай мне несколько минут, хорошо?

Он смотрит в лобовое стекло, но я уверена - не видит ровным счётом ничего, потому что весь в своих мыслях. Я могу сказать ему, что не готова сейчас к отповеди, и не совру - я вправду слишком устала ото всего, но остаюсь рядом. Потому что без него хоть на стенку лезь.

– Когда Лина умерла... Я не знаю, как вообще не отправился следом за ней. Это была огромная боль, даже если бы мне отрубили руки и ноги - вряд ли мне было бы больнее. И сейчас тоже больно, да и никогда не перестанет быть, но в те первые дни... Если бы тебя не было в моей жизни, наверное, меня бы тоже сейчас не было. Знаю, что это поступок слабого человека, но я слабый.

Я молчу, не перебиваю, даже, кажется, боюсь сделать следующий вдох. Казанский говорит о том, что настолько принадлежит ему, что прикоснуться к этому у меня не было ни единого шанса. До этого момента.

– Тогда я выжил только благодаря тебе. Даже если этого не было видно. Но всё, что у меня было в жизни хорошего - это Лина, Ольга и ты. Дочь, друг и любимая женщина.

Он впервые признаётся мне в любви, и слова эти гораздо ценнее тех, что обычно люди говорят друг другу в подобных случаях. Потому что подпитаны тем, чем Казанский поделился со мной. Но я всё равно молчу - просто сижу рядом с ним и слушаю.

– А когда мне в отделе майорша та стала вопросы задавать и выяснилось, что ты ради меня пошла на

ложь...

– Ты ведь провёл ту ночь с Кристиной?

– Да. У меня была она. Но под «провёл ночь» ты явно подразумеваешь секс?

– А что я должна подразумевать? У меня вообще по этой части полное отсутствие информации.

– Кристина действительно предлагала мне заняться сексом. За деньги.

– Но ты, как истинный рыцарь без страха и упрёка, отказался?

– А ты как думаешь?

Теперь он смотрит на меня - жадно, подавшись в мою сторону. Вижу, что Алексею очень важно получить ответ на его вопрос. Даже не услышать его, а увидеть по моей реакции. А я верю ему. Верю в то, что у них с Кристиной ничего не было и быть не могло.

– По крайней мере, хоть немного света на эту историю пролилось, - не удерживаюсь от комментария, и Казанский усмехается.

– Она пришла ко мне после того, как побывала в офисе. Пришла не в первый уже раз. Ей очень нужны были деньги. Тогда я не знал, на что именно.

– А сейчас?

– А сейчас знаю. Кристина влюбилась, а он оказался наркоманом. Она продала всё - давала ему денег на дозы. Я не знаю, что там у неё было в голове, да и знать не хочу. Но ради него на всё могла пойти.

– То есть, ты ей не дал денег?

– Нет. Она рыдала, угрожала, снова рыдала. Но ушла от меня ни с чем. Кто знает, не была бы она жива сейчас, если бы я ей помог.

– Почему ты вообще должен был ей помогать, да ещё и на наркотики?

– Я же не знал, на что.

Вот только не хватало, чтобы Алексей ещё и за это испытывал чувство вины. Но он же взрослый человек, чтобы понимать это без лишних подсказок.

– Значит, больше никаких допросов? И тебя не подозревают в смерти Кристины?

– Нет. Не подозревают, хотя её сожитель готов был наизнанку вывернуться, видимо, хотел получить с меня ещё денег.

– Мда уж...

Снова молчу, мне просто нечего сказать. Это словно начало с чистого листа, и я не хочу его испачкать грязными следами прошлого. Как и не хочу разъяснять очевидные вещи Казанскому. Впрочем, пока он не сказал мне, чего хочет, а я не стану интересоваться. Потому что страшно услышать то, что может принести мне боль.

– Ладно. Спасибо, что докинул до дома, - повторяю то, что уже сказала.
– И за разговор спасибо. Он многое прояснил.

– И это всё?

– А ты хочешь сказать что-то ещё?

– Нет. Я думал, ты скажешь.

– А мне больше нечего. По крайней мере, сейчас.

Всё же открываю дверь и выхожу из машины. Наклоняюсь и, заглянув в салон, добавляю:

– Спокойной ночи. И ещё раз спасибо.

Отхожу в сторону подъезда быстро, будто опасаюсь, что Алексей догонит и испортит всё, ведь можно нарушить установившиеся между нами отношения одним словом или жестом. Но он ничего не делает.