Шрифт:
Это не сработало. Потому что сейчас не то время.
Это приключение крало меня у моего мира столь же окончательно и неизбежно, как Балор вытягивал душу из моего тела.
Мои приключения должны были случаться здесь, в моем городе, с моими друзьями, которые наконец-то вернулись. С Риоданом. Он был здесь. Мы хотели друг друга. Мы наконец-то сошлись в том давно откладываемом танце вожделения и… кто знает, чего ещё… и меня выдёргивают с танцпола против моей воли.
Больше всего в заточении в клетке я ненавидела отрезанность от мира, изолированность от него. Я жаждала СТАРШЕ и СНАРУЖИ, потому что в глубине души я имела те же мечты, что и все остальные, только в супергеройских размерах. Я воспитывалась этими мечтами, разворачивающимися на экране телевизора перед моим одиноким, сосредоточенным, крайне восприимчивым взглядом. Однажды у меня тоже будут друзья, своё место, я буду ходить на свидания, может, даже посещать университет. Танцевать. Влюбляться по молодости, как это было с Танцором. Возможно, влюбляться вновь. Так все было устроено в тех шоу.
Но моё время истекало. Быстро.
Я внезапно осознала, как, должно быть, чувствовал себя Танцор с его повреждённым сердцем, его ненавистью к часам, отказом носить наручные часы, безнадёжным отторжением неумолимого марша времени.
Но моё сердце не повреждено, а Риодан бессмертен, и у меня были все причины полагать, что у нас есть уйма времени.
Один поцелуй и два дня спустя, БУМ — я неприкасаема. Будь я персонажем романа, я бы уложила снайперским выстрелом ту суку, которая написала мою жизнь таким образом.
Я сжала руки в кулаки, уставившись в зеркало, давление в голове нарастало по мере того, как я осознавала, что хоть я сделаюсь полностью чёрной, хоть я действительно превращусь в Охотника, конечный результат одинаков.
Моей привычной жизни пришёл конец.
Я никогда не поцелую Риодана. Никогда его не коснусь. Никогда не забудусь в страсти на этом его большом прекрасном теле. Никогда не сумею испытать его сексуальные лимиты и свои тоже. На нем я могла вибрировать с высочайшей интенсивностью и никогда не беспокоиться о том, что взорву его сердце. Так много желаний я скрывала, хранила в своём сердце, каким-то образом веря, что однажды я попробую их все на вкус. Когда придёт время.
Не придёт.
Двадцать два года. Это все, что мне досталось, и святой ад, какими же эти годы были безумными. Заточенная в клетку, потерянная, надломленная, вскоре вообще не человек.
По какой-то причине в моем сознании мы с Риоданом всегда имели заранее известный исход. Как Танцор был моим, так и он. Это лишь вопрос времени. Ну, или я так думала. Некоторые женщины получают одну-единственную великую любовь в жизни. Я получила две разом, совершенно разные, но все же обе мои. Отказавшее сердце Танцора сделало мой выбор проще. Я честно не знаю, чтобы я сделала, проживи он долгую жизнь. Я всегда разрывалась между ними двумя. И хоть я упорно работала, чтобы это скрыть, Танцор это видел. Подловил меня на этом. Все равно любил меня. Это требовало огромной храбрости. Любить того, кто, как тебе известно, хотел также кого-то другого, но по какой-то причине выбрал тебя. Я не могу сказать, что была бы на это способна. Я не думаю, что моё сердце настолько чисто.
Затем Риодан все испоганил своим уходом. Я почти закончила справляться с этим. Вся эта дилемма «горе/вина» на какое-то время поглотила меня полностью. Внезапный уход Риодана сбросил меня с края. Я вновь наглухо захлопнула любые коробки, готовые открыться.
Где-то в покоях открылась и закрылась дверь. Шаги. Он был здесь.
И с моей точки зрения все это — его вина.
Когда-то я бы вылетела оттуда в стоп-кадре, врезалась в него, вывалила свою злость на его тело. Теперь я не осмеливалась это сделать.
Я повернулась, вышла обратно в спальню и едва не врезалась в него. Мы оба мгновенно попятились.
Он выглядел как сам ад. Каждый мускул в теле напрягся, глаза сузились до щёлочек, блестели, и в его крови грохотал ураган. Я слышала кузнечный молот его сердца с расстояния дюжины шагов. Костяшки его пальцев содраны, руки покрыты порезами, но уже исцелялись — несомненно, от разгрома прихожей.
— Это было вчера, — напряжённо сказал он. — Сегодня я разгромил спортзал. И свой офис.
— Из-за чего, черт подери, ты так злишься? — потребовала я.
— Проясни свои эмоции, Дэни, — рявкнул он. — Ты расстроена не из-за меня.
— Не говори мне, из-за кого я расстроена, — рявкнула я в ответ. — Я прекрасно знаю, из-за кого я расстроена. Из-за того, кто ушёл на два чёртовых года. У нас могло быть два года, Риодан, но ты их просрал!
Он прорычал:
— Не смей пытаться свалить это на меня! Ты, черт подери, прекрасно знаешь, почему я ушёл. Ты не позволяешь себе думать об этом. Ты злишься на саму себя.
— Хрень полная, — я сжала руки в кулаки вдоль боков и сдавила ноги, чтобы не дать себе кинуться на него.
— Для женщины, всегда ловящей момент, я тот единственный момент, который ты никогда, мать твою, не ловишь. А ведь я был прямо здесь, чтобы меня поймали.
— Нет, не был. Именно об этом я и говорю. Ты ушёл. Ты отправился в мир, у тебя были приключения, секс и жизнь без меня, и ты бы даже не вернулся, если бы я не пожелала твоего возвращения, а АОЗ не исполнил моё желание, решив, что голодающий чёрный зверь каким-то образом укусит меня за задницу! — выпалила я разгорячённой тирадой.
— Ты пожелала моего возвращения? Вот как я сюда попал? Грёбаный ад, и ты говоришь мне это только сейчас? Мы с Бэрронсом полдня потратили на попытки разобраться!