— Я рад, что приглашён, учитывая, что Хасар ненавидит меня.

— Нет. — глаза Ирэн потемнели. — Если бы Хасар ненавидела тебя, я не думаю, что ты сейчас был бы жив.

Боги всевышние. И это была женщина, с которой она дружила.

Ирэн продолжала:

— По крайней мере, Рения будет там, но Дува не должна быть на жаре в ее состоянии, и ее муж не покинет ее. Я уверена, что как только мы доберемся туда, узнаем есть ли там информация или нет, мне, наверное, хотелось бы, чтобы я могла придумать подобное оправдание.

— У нас есть несколько дней. Мы могли бы технически сделать то же самое, если нам нужно уйти.

Спокойные слова. Приглашение и последствия. Лицо Ирэн восхитительно покраснело, и она ударила его по руке.

— Жулик.

Шаол усмехнулся и посмотрел в коридор на темный угол. Но Ирэн выдохнула:

— Мы не можем.

Не о его жалкой шутке, а о том, что она, несомненно, увидела в его глазах. Он хотел быть с ней.

Он поправил пиджак.

— Хорошо, тогда я попытаюсь найти тебе подходящий подарок, который может сравниться с путешествием в пустыню и не удерживай меня.

Ирэн взяла свободную руку Шаола, не более, чем целитель, сопровождавший ее пациента к столу.

— У меня есть все, что мне нужно, — сказала она.

Понадобилось больше недели, чтобы спланировать это.

Только неделя потребовалась Сартаку и Хоулун для того, чтобы отыскать древние карты Дагульской пустоши.

Большинство из них были расплывчатыми и бесполезными. То, что всадники отмечали с воздуха, но они не осмеливались слишком приближаться, чтобы оценить детали. Территория кхарнакуи была маленькой, но за последние несколько лет она стала больше, наглее.

Там, куда они собирались отправиться, было темное сердце их территории.

Самое сложное — убедить Борте остаться.

Но Несрин и Сартак оставили это на Хоулун. И одно строгое слово от названной матери заставило девушку перестать спорить. Хоть глаза Борте и горели от возмущения, она отступила перед желанием своей бабушки. Как у наследника, отрезала Хоулун, у Борте были обязательства перед своим народом. Род закончился на ней. Если Борте хочет попасть в туманную путаницу Дагульской пустоши, она может плюнуть туда, где на склонах Арундина стояло сульдэ ее матери.

Борте настаивала на том, что если она, как наследница Хоулун, должна была остаться, тогда Сартак, как потенциальный преемник кагана, тоже должен остаться.

После этих слов, Сартак просто вышел во внутренние коридоры Алтуна, сказав, что если быть преемником своего отца означает сидеть сложа руки, пока другие сражаются, тогда его братья и сестры могут забирать эту проклятую корону.

Поэтому только трое из них поедут, Несрин и Сартак полетят верхом на Кадаре, а Фалкан спрячется в виде полевой мыши в кармане Несрин.

Вчера вечером состоялась последняя дискуссия о том, стоит ли брать легион. Борте выступала за это, Сартак против. Они не знали, сколько кхарнакуи обитало в бесплодных вершинах и лесных равнинах между ними. Они не могли бессмысленно рисковать, теряя много жизней, и у них не было лишнего времени, чтоб тратить его на тщательную разведку. Трое могли прокрасться незаметно, но армия ракинов была бы обнаружена задолго до своего прибытия.

Спор разразился над огненной ямой, но Хоулун разрешила его: пойдет небольшая группа. И если они не вернутся в течение четырех дней, то за ними отправится армия. Половина дня, чтобы долететь, день, чтобы осмотреть местность, день, чтобы проникнуть туда, а затем вернуться с похищенными птенцами. Возможно, они даже узнают, почему Фэ опасались пауков, как они сражались с ними. Если им повезет.

Они летели на протяжении нескольких часов, высокая стена Пустоши все ближе с каждым взмахом крыльев Кадары. Вскоре они пересекли первый гребень серых гор и вошли на территорию пауков. С каждой милей завтрак Несрин становился тяжелее в ее животе, во рту было сухо, как будто она съела пергамент.

Позади нее, Сартак молчал большую часть полета. Фалкан дремал в ее нагрудном кармане, появившись только сейчас, он высунул свою усатую морду, понюхал воздух, а затем залез обратно внутрь. Сдерживая свою силу, как мог.

Оборотень еще спал, когда Несрин сказала Сартаку:

— Ты на самом деле имел в виду то, что сказал прошлой ночью, — об отказе от короны, если это означает не сражаться?

Тело Сартака было теплой стеной у нее за спиной.

— Мой отец был на войне — как и все каганы. Он владеет сульдэ из эбенового дерева и слоновой кости именно за это. Но если это как-то стало значить, что я должен отказаться от таких вещей в пользу продолжения рода… Да. Жизнь, ограниченная этими условия это не то, что я хочу.