Слова были чуть больше, чем шёпот, и даже он едва их слышал.

— Да, — сказал он вынужденно. — В течение целых десятилетий. Я… прости, что не рассказал тебе. Мы находим эту тему… весьма деликатной.

— Ибо всё это может вызвать вопросы в части пригодности вашего нового короля к правлению.

— Да, и привести к вопросам, которые лучше всего забыть.

Ирэн коснулась рукой своей груди, её лицо было обеспокоенным и мрачным.

— Неудивительно, что моя магия испытывает ужас от соприкосновения с тёмной материей.

— Прости, — снова сказал он. Это все, что он мог сейчас сказать.

Эти глаза скользнули взглядом по нему, и какая-то мутная пелена в её взгляде пропала.

— Это дает мне дополнительные основания для борьбы с ним. Чтобы навсегда стереть последнее воспоминание о нём. Сейчас это существо ждало меня. Снова насмехалось надо мной. Мне удалось добраться до тебя, но затем темнота вокруг нас стала слишком плотной. Такое чувство, что это существо сделало своего рода… раковину, где и спряталось от меня. Я могла видеть всё… всё, что оно показывало тебе. Твои воспоминания и его.

Она потёрла лицо.

— Тогда я и узнала. Что это было… кто нанёс тебе эту рану. И я увидела, что он с тобой сделал, и все, о чём я могла думать, это как остановить его, как уничтожить его и совершить…

Она поджала губы, как будто они снова начали дрожать.

— Немного добра, — закончил он её фразу. — Ты создала воспоминание о свете и добре.

У него не было слов, чтобы выразить ей свою благодарность за то, что она воссоздала эту память о своей матери в отместку демону, который её убил.

Ирэн, казалось, читала его мысли и сказала:

— Я рада, что именно воспоминание о ней заставило тьму отступить ещё немного.

Его горло сжалось, и он сглотнул.

— Я видела твоё воспоминание, — тихо сказала Ирэн. — Там был… Мужчина. Твой отец.

— Он — редкостный мерзавец.

— Во всём случившемся не было твоей вины. Ни в чём из этого.

Он воздержался от комментариев.

— Тебе повезло, что твой череп остался в целости и сохранности, — произнесла она, изучая его бровь. Шрам был едва заметен, поскольку был прикрыт его волосами.

— Я уверен, что мой отец думает по-другому.

В её глазах вспыхнул тёмный огонь. Однако Ирэн лишь добавила:

— Ты заслуживал лучшего.

Эти слова задели что-то животрепещущее — то, что он запер внутри себя и не исследовал в течение довольно длительного промежутка времени.

— Благодарю, — сказал он, выдавливая из себя слова.

Они сидели в тишине в течение долгих минут.

— Какой сейчас час? — спросил он по прошествии какого-то времени.

— Три часа пополудни, — сказала она.

Шаол вздрогнул.

Но взгляд Ирэн остановился на его ногах. На его ступнях. На том, как они двигались вместе с ним.

Её рот безмолвно приоткрылся.

— Ещё немного прогресса в исцелении, — сказал он.

Она улыбнулась… вяло улыбнулась, но… всё это было реально. Не похоже на ту улыбку, которую она нацепила на лицо несколько часов назад. Когда она вошла в его спальню и увидела его там с Несрин, а он почувствовал, как мир выскользнул из-под ног, как только лорд разглядел выражение её лица. И когда она отказалась встретиться с ним взглядом, когда она обняла себя руками…

Ему жаль, что он не мог ходить. Поэтому она могла бы увидеть, как он ползёт к ней.

Он не знал причины этому. Почему он чувствовал себя худшим человеком в мире. Почему он едва мог взглянуть в сторону Несрин. Хотя он и был уверен в том, что всё это не укрылось от проницательности капитана. Между ними было заключено молчаливое соглашение касательно прошлой ночи — ни слова о том, что произошло. И эта причина сама по себе…

Ирэн ткнула пальцем его босую ногу.

— Ты чувствуешь моё прикосновение?

Шаол сжал пальцы.

— Да.

Она нахмурилась.

— Я нажимаю на ногу сильно или не очень?

Она опустила палец ниже.

— Больно, — проворчал он.

Её палец перестал давить на его ногу так сильно.

— А сейчас?

— Нормально.

Она повторила тест на другой ноге. Потрогала каждый из пальцев.

— Я думаю, — заметила она, — что загнала тёмную сущность… где-то в середину твоей спины. Метка всё та же, но это похоже на…

Она покачала головой.