Повиснул на груди иссохшей и грызёт

Со злобой жадного, голодного волчонка,

И, вместо молока, дурман и смерть сосёт.

Кругом галдит народ на площади базара,

И в воздухе висят над серою толпой

Ругательства да смрад промозглого товара.

Спокойно на углу стоит городовой,

А солнце-юморист с улыбкой властелина

Из синей пустоты сияет так светло,

Лаская, золотя ужасную картину

Лучами ясными эффектно и тепло.

С начала 1880-х годов Барыкова живёт в Ростове-на-Дону и, сочувствуя партии «Народная воля», оказывает ей содействие, предоставляя свою квартиру для революционных явок и нелегальных встреч. В 1884 году в руки полиции попали записи, в которых упоминалось имя поэтессы. Это послужило основанием для ее ареста. Месяц провела она в заключении и была освобождена под денежный залог только ввиду из-за обострения туберкулёза. Со второй половины 1880-х годов и до конца жизни Барыкова находилась под сильным влиянием идей Л.Н. Толстого. Сотрудничала с толстовским издательством «Посредник».

В степи

Разубрана вся степь раздольная цветами;

Прогретая насквозь, вся дышит, вся живёт

И звонкими певцов-малюток голосами

Свободы и любви весенний гимн поёт.

Букашки, мотыльки и пчелы золотые -

Всё счастливо кругом, всё полно красоты!

Завидую я им; они – цари земные!..

…Слова, вы мною рождены, и строгим

Вас пронесу путём к последней цели…

А. Скалдин.

«…начиная от Таганрогского проспекта (Будённовский пр.) и кончая Нахичеванской границей, вы не найдёте на Скобелевской улице (Красноармейская ул.) ни одного вершка мощёной земли… грязь, в которой она утопает в продолжение больше полугода, какая-то особенная, специфическая, ей только одной свойственная. Во-первых, это не грязь, а настоящее болото… во-вторых, она до того липка, вязка и глубока, что, попав в неё ногой, вы подвергаетесь опасности лечь в ней навсегда костьми, если только добрые люди, имеющие длинные ноги и такие же длинные сапоги, не помогут вам благополучно выбраться на свет божий. Вот такая является Скобелевская улица в осеннее и весеннее время… летом высохшая грязь превращается в пыль. А для того, чтобы на Скобелевской поднялась пыль столбом, вовсе не нужно ветра, достаточно, если один драгиль проедет… тогда по всей злосчастной улице поднимается нечто невозможное… делается темно, как во время затмения солнца…»

В Ростове-на-Дону дебютировал как поэт и прозаик Алексей Иванович Свирский (1865-1962), член СП с 1921 года – автор многих книг для детей и взрослых…

8 октября 1865 года в бедной еврейской семье Вигдорос в Житомире родился мальчик, которого назвали Шимон-Довид. Семья жила в нищете, а к восьми годам мальчик потерял родителей, стал беспризорником, начал бродяжничать. География его скитаний была столь же велика, сколь велика Россия. За почти пятнадцать лет молодой человек побывал в Крыму, Бессарабии, на Кавказе, в Туркестане, Сибири, Польше и даже в Персии. Попав в Москву, где жила его сестра, по её настоянию он принял крещение. И еврейский юноша Шимон-Довид стал зваться Алексей Иванович Свирский. На жизненных дорогах будущий писатель встречался с разными людьми: бродягами и промысловыми нищими, честными рабочими и мелкими авантюристами. Однажды любознательного юношу жизнь свела с человеком, который, сам того не подозревая, изменил его судьбу. Будущий литератор побывал примерно в тридцати тюрьмах, иногда сам приходил в полицейский участок и заявлял об отсутствии у него паспорта, чтобы хоть как-то пережить зиму. Вот так в одной из тюрем у Алексея появился учитель грамоты – помощник тюремного надзирателя. Случилось это, когда Свирскому было уже двадцать три года.

В Ростове-на-Дону А.И. Свирский появился в 1891 году. Ему удалось найти приют в городском саду: ночевал под парковой эстрадой «на мягких блошиных стружках». Однажды голод выгнал его на главную аллею, пустынную в ранний час. На длинной скамье одиноко сидел бедно одетый человек. Разговорились. И эта встреча оказалась началом новой жизни безвестного бродяги.

Много лет спустя в автобиографической книге «История моей жизни» Алексей Иванович описал всё это подробно. Он навсегда остался благодарен ростовчанину Фёдору Васильевичу Христо, с которым встретился в городском саду. Христо, портной по профессии, получил заказ на брюки от редактора новой газеты «Ростовские-на-Дону Известия» Н. И. Розенштейна. Относя заказчику готовые брюки, он «приложил» к ним несколько стихотворений Свирского. И одно из них – «Памяти Кольцова» – было напечатано.

«… – Вставайте… Вы уже напечатаны!.. Ей-богу!.. Вот и газета…

Быстро вскакиваю на ноги. От сна следа не остаётся. Трепещет сердце, когда на листе развернутой газеты читаю: «Памяти Кольцова», а внизу моё имя: «А. Свирский».

В 1892 году в газете «Донская пчела» публикуются стихи начинающего автора «Мелочи». «Произошло это величайшее в моей жизни событие 15 октября 1892 года на 27 году моей жизни», – отмечал писатель.

Мелочи

Вирши

(Посвящается ростовским поэтам)

Муза прекрасная, муза прелестная,

Будь милосердной хоть раз;

Дай мне возможность, богиня чудесная,

Быть мне творцом хоть… на час.

Верь мне, богиня, ложью ехидною

Не запятню я тебя;

Только лишь истину, всем очевидную,