Но, судя по разговорам родителей, машины приходили, но давали не отцу, а другим шоферам. Например, Бургыту, у него отец главный зоотехник, или потом отдали Мишке, у которого мать бухгалтерша в конторе, и так было всегда. А у папы родители были простыми чабанами. И у мамы не было влиятельных родителей, бабушка и дедушка жили в городе у младшего сына Доржо, помогали растить внучат-близнецов, которым исполнилось восемь месяцев.

Так вот, бабушка Дыжит почему-то не любила маму, свою невестку, хотя мама ей никогда ни в чем не перечила, всегда старалась помогать по хозяйству, хотя у самой дома дел невпроворот, но милости от свекрови она так и не дождалась. Все не нравилось свекрови, она вечно ворчала на невестку. Сын ни в чем не перечил своей маме, он был у нее «под каблуком». Раньше маму защищал дедушка, при нем свекровь не так распускала язык, но после его смерти бабушка вовсе распоясалась. Аня любила бабушку, та ее все время баловала, но, видя слезы на глазах мамы, как она обижает маму, чувствовала, что в ней закипает раздражение. Но пока она не могла ничего сказать бабушке, так как была слишком мала, но мечтала скорее вырасти и защитить маму. Маму нельзя было назвать робкой, она никому не давала отпор, но свекрови, Аня знала причину, она никогда ничего не говорила, не ругалась, не огрызалась. Как-то девочка нечаянно подслушала разговор мамы с тетей Тасей, ее подругой, решительной и смелой женщиной.

– Ты до каких пор будешь терпеть выходки этой старухи? – гневно спрашивала тетя Тася. – Поставь ее на место.

– Ты прекрасно знаешь, я не могу. Она мама моего любимого мужа, как я могу с нею ругаться. Да к тому же она пожилой человек, сердце больное, астма, мужа похоронила недавно, тоже понять надо, – говорила мама.

– Да ладно, она будто при муже тебя не ругала. Ты десять лет уже ее издевки переносишь, как ты можешь? Я бы давно уже высказала этой старой карге все, чего она заслуживает, – уже почти кричала тетя Тася, – а муженек твой что тебя не защитит?

– Да побойся бога, ты что? Это же его мать, как можно? Он слишком воспитанный человек, чтобы позволить себе такое, – растерянно бормотала мама.

– Маменькин сынок он и больше никто. Все на себе тащишь, а он на своей колымаге пропадает целыми днями. Благо бы на ней катался, а то больше под ней валяется.

При ее словах мама неожиданно расхохоталась, тетя Тася сначала непонимающе на нее посмотрела, потом и сама покатилась со смеху, так смешно она сказала. Просмеявшись, подруги успокоились и уже спокойно пили чай, делясь нехитрыми деревенскими новостями.

Проводив подругу, а Тася почти сразу убежала, Римма убрала со стола. Ей надо было бежать на улицу, где ждали нескончаемые дела, пока маленький Юрка спит, но вместо этого она вдруг вновь присела на стул и ударилась в воспоминания.

…Маленькая Римма весело щебечет, держа за руки папу и маму. На ней нарядное платьице, огромный красный бант на голове украшает кудрявую головку. Все трое смеются, родители не могут наглядеться на красавицу-дочку. Им кажется, что все должны восхищаться их принцессой. Они искоса наблюдают по сторонам, не смотрит ли кто на их сокровище и с удовольствием замечают, что люди любуются Риммочкой. Тщеславие молодых родителей удовлетворено, и они еще громче начинают смеяться, веселиться, привлекая внимание прохожих. Сегодня выходной, и вся семья по этому случаю отправилась отдыхать. День выдался как на заказ. На небе ни облачка, ослепительно светит ласковое солнышко, но на улице не жарко, потому что дует легкий ветерок. Семья поехала в городской сад, или в горсад, как все называли его сокращенно. Там народу – яблоку негде упасть, казалось, никуда уже не попадешь. Но папа как-то успел пробиться к кассе, принес целую кучу билетов. Мама, увидев столько билетов, рассмеялась:

– Ты что, хочешь, чтобы мы здесь до ночи были?

– Я просто взял по три билета на все аттракционы. Смотри, какая очередь, потом ведь не пробьешься.

А Римма весело кричит:

– Молодец, папка, давай будем ночевать здесь.

Родители смеются. Затем, взявшись за руки, бегут к карусели.

Вечером, уставшие и довольные, сойдя с трамвая, медленно бредут домой. Римма спит на руках у папы. Платье, утром такое нарядное, заляпано пятнами от мороженого, шоколадки и сока. Кудри свалялись, бантик свесился набок, но девочка спала, ничего не замечая, очень довольная проведенным днем. Мама держит под руку папу, голову положила мужу на плечо. У них было одно желание, быстрее добраться до дома, принять душ и лечь спать – набираться сил на новую трудовую неделю.

Римма росла, как маленькая принцесса, родители баловали ее, потакали всем ее капризам. Мама не давала дочери ничего делать по дому, папа почти до десяти лет носил ее на руках. У нее было много игрушек, непонятно, где он их доставал, в магазинах таких игрушек точно не было. А потом папа поменял работу, устроился водителем, возил начальство и начал привозить домой дефицитные продукты: тушенку, сгущенку, колбасу, шоколад. Иногда привозил одежду, обувь, каких не было в магазине.

В школе девочка слыла первой красавицей. Она и внешне была красавицей, а еще благодаря стараниям родителей, одевалась лучше всех в классе. Джинсы, кроссовки, да и вся одежда были не отечественные, а заграничные. Родители любыми путями доставали ей нарядные шмотки, были частыми посетителями старой барахолки. Римма не раз ездила с родителями туда, и каждый раз удивлялась, где люди берут такие красивые вещи, ведь в магазинах их днем с огнем не сыщешь. Чего только тут не было. А цены какие бешеные!!! Джинсы от двухсот рублей, кроссовки тоже, ну и все остальное по соответствующим ценам. Торговали, в основном, одни и те же. Крупные громкоголосые тетки, но чаще всего, шустрые молодые ребята с пронырливыми глазками. Их было несколько компаний. Они сразу вычисляли «добычу», тех, кто пришел торговать впервые, сразу начинали «окучивать», скидывали цену, покупали и тут же выставляли на продажу, назначив более высокую цену. Фарцевали ребята здорово. Римму с мамой как-то даже обманули двое, они их раньше не видели. Один – молодой бурят с узкими раскосыми глазами, среднего роста и такими кривыми ногами, что, казалось, между ними легко проскочит баскетбольный мяч, и русский парень, долговязый и худющий-прехудющий. Они продавали сапоги «Саламандер», просили аж триста рублей, мама торговалась до хрипоты, скинула пятьдесят рублей. Сапоги пришлись впору, были очень удобными, смотрелись здорово. Наконец парни будто нехотя согласились, сделка состоялась, им торжественно вручили сапоги. Каково же было их удивление, когда дома они увидели, что оба сапога на правую ногу. Как, в какой момент успели подменить, непонятно, вроде все время стояли рядом. Потом Римма припомнила, что высокий парень будто бы споткнулся, взмахнул руками, сапоги были у него в руке. На долю секунды рука скрылась за спиной покупателей. Значит, тогда-то и подменили, поняли родители. Возвращаться назад не имело смысла, давно уже и след их простыл, наверное. Было обидно, отец столько работает, мать сутками не отходит от машинки, а какие-то сволочи их так надули. Кстати, сапоги они не выкинули, вскоре они понадобились. Как-то в больнице, куда Римма пришла с подругой, девушка увидела женщину, у нее не было левой ноги. Подойти к ней девушка постеснялась, но дома рассказала матери о бедной женщине. Мама на следующий день отправилась в больницу, и, переговорив с врачом и медсестрами, оставила им эту пару. Потом они случайно узнали, что сапоги женщине подошли, и она взяла их.

…В честь восемнадцатилетия и окончания школы родители устроили дочери грандиозный праздник. Были приглашены родственники, друзья, соседи, заказали стол в ресторане «Байкал». Потратили уйму денег. Праздник удался на славу, взрослые много пили, молодежь, в основном, танцевала. Вот там она и встретила Михаила. Отец потом долго ругал себя, что не выбрал другой ресторан.

Она заметила его еще в начале праздника, уж очень пристально он на нее смотрел, думая, что она не замечает его взгляд. Когда Римма поворачивалась к нему, он поспешно отводил взгляд. Римме было приятно, что на нее так смотрят, хотя на отсутствие мужского внимания ей было грех жаловаться. В нее были влюблены почти все мальчишки ее класса, да что класса, полшколы, всего двора, наконец. Но ей никто не нравился почему-то, все казались еще совсем шпаной, при виде ее мальчишки начинали кривляться, дурачиться, а ей хотелось, чтобы ее избранник был старше и серьезнее. Может быть, поэтому Миша так быстро пленил сердце первой красавицы, что был старше, немногословен и молчалив. Сама Римма всегда была болтушкой, потом, когда она вышла замуж, ей было тяжеловато с ним.

Не знаю, как бы все сложилось, набрался б смелости Миша, подошел бы к Римме или нет, но во время вальса подвыпивший отец чересчур сильно закружил Римму, сбился, чуть не упал. Он при этом разжал руки, пытаясь удержаться, и Римма обязательно полетела б на пол, если б рядом не оказался Миша. Римма просто сама влетела в его объятья. От неожиданности оба растерялись, Миша крепко сжимал ее, а Римма несколько секунд лежала у него на руках. Затем подскочил отец, весь белый, бледный, взъерошенный, начал просить прощения у дочери, и, полный благодушия, пригласил Михаила к столу. Миша засмущался, начал отказываться, но тут прибежали остальные, все наперебой хвалили спасителя и, незаметно подталкивая, привели и посадили за стол. Ему налили полный бокал водки, стали настаивать, чтобы он выпил, но Миша твердо стоял на своем, нет, не пью и все. Он налил себе бокал нарзана, со всеми чокнулся, и гости, наконец, от него отстали. Римме очень понравилось, как Миша вышел из ситуации и не стал пить. Римма вообще терпеть не могла пьяных, родители можно сказать и не пили. Так, бокал-другой вина пару раз в год. Сегодня отец отчего-то раздухарился, выпил чуть больше, и вот результат: Римма в объятиях незнакомого мужчины.