Но в итоге власть так и не решилась выпустить из тюрьмы столь опасного преступника, даже в обмен на бесценные картины. И тогда Коннор решил заработать, предложив откровенную историю «Ограбления века» голливудским продюсерам из компании Mandalay Pictures. 13-ть же похищенных картин до сих пор пребывают в зазеркалье криминального антикварного рынка. Тем же, кому в наши дни доведётся побывать в Бостоне, в знаменитом музее, предстоит увидеть посреди экспозиции пустые рамы – скорбные памятники, удерживаемым преступниками великим полотнам, таким, как знаменитое «Похищение Европы» Тициана и другим. И под каждой такой рамой будет висеть табличка с лаконичной надписью: «Украдено 18 марта 1990 года».

Пятёрка лучших кинофильмов, посвящённых похищениям произведений искусства

1 «Доктор Но», 1962 год, Великобритания-США.

2. «Гамбит», 1966 год, США

3. «Как украсть миллион», 1966 год, США

4. «Возвращение «Святого Луки»», 1970 год, СССР.

5. «Западня», 1999 год, США

Глава 3 «Фальшивая улыбка «Джоконды»»

Каждый день тысячи людей стремятся попасть в особый зал Лувра, чтобы своими глазами увидеть самую знаменитую картину в мировой истории. И практически на каждого, кто впервые воочию видит портрет кисти великого Леонардо да Винчи, загадочная улыбка «Джоконды» производит ошеломляющее впечатление. При этом мало кто из зрителей догадывается, что, возможно, он восхищается всего лишь современной копией оригинального полотна XVI века. В среде профессиональных искусствоведов и знатоков живописи уже не одно десятилетие ходят упорные слухи об «обмане века». Ведь известно, что без «Моны Лизы» главный музей Франции сразу бы лишился львиной доли своих доходов, а заодно и репутации хранилища суперкартины. Да и сам великий флорентинец, создавая в 1503 (по некоторым данным в 1506 году) портрет жены местного торговца шёлком, видимо, в какой-то мере предвидел удивительную и трагическую судьбу своего творения, ведь исполнил он его в новаторской для того времени манере «сфумато», что по-итальянски означает «исчезающая как дым»…

Кража, которой не могло быть

Директор Лувра месье Омоль получил свой пост благодаря влиятельному родственнику в Управлении изящных искусств Министерства просвещения Франции, в чьём ведении находились все музеи страны. Как любой прорвавшийся наверх честолюбец Омоль обожал давать интервью газетчикам и фотографироваться для самых модных журналов. При этом данный чиновник всячески превозносил собственные административные таланты, благодаря которым дела в возглавляемом им музее просто обречены на то, чтобы всегда идти наилучшим образом. Когда же один корреспондент поинтересовался, как в Лувре обстоят дела с охраной его главного достояния – «Джоконды» (прим. автора – по-итальянски «ла Джаконда» означает буквально «весёлая, игривая женщина), Омоль самоуверенно заявил, что легче умыкнуть Нотр-Дам де Пари (прим. автора – собор Парижской Богоматери), или взять штурмом главное банковское хранилище США Форт Нокс, чем похитить данную картину.

После этого интервью прошло менее года, когда 21 августа 1911 года «Мона Лиза» просто исчезла со своего обычного места на стене «Квадратного салона» Лувра. Причём обнаружили пропажу вовсе не местные сотрудники, а молодой студент-художник, который специально в этот день пришёл в музей писать копию знаменитого полотна.

Уже на следующее после кражи утро скандальная новость была на первых страницах всех крупнейших мировых газет. Фактически дело о похищении «Джоконды» стало первой мировой сенсацией, которая состоялась благодаря новым возможностям иллюстрированных изданий, чьи корреспонденты оперативно передавали горячие новости в свои редакции из любой точки мира посредством недавно вошедших в широкий обиход телеграфа и телефона. Именно пресса была главным действующим лицом в этой скандальной истории. После очередного разоблачительного газетного материала следовали увольнения ответственных чиновников и происходили крутые повороты в следствии. Первым за собственную самоуверенность поплатился месье Омоль, который без долгих разбирательств был уволен со своего поста. Затем уведомления об отставке получили и другие ответственные сотрудники музейной администрации и министерства. Не помогли даже слабые попытки некоторых увольняемых чиновников оправдаться тем, что, по их мнению, картину явно украл преступник чрезвычайно опытный и хитрый, противостоять которому было чрезвычайно сложно. Впрочем, факты как раз говорили об обратном. К примеру, журналисты журнала «Петит Паризьен» провели собственное расследование состояния дел в Лувре и выяснили, что при желании украсть картину вполне мог какой-нибудь городской клошар (прим. автора -парижский бездомный). Дело в том, что попрошайки и проститутки давно облюбовали музейные залы, где в любую погоду было тепло, сухо, всегда присутствовала состоятельная публика, и куда можно было попасть за минимальную плату. А что касается надёжной охраны, то все разговоры о ней были всего лишь частью саморекламы уволенного директора. На самом деле на мизерную зарплату музейных смотрителей охотно шли только слабосильные пожилые мужчины и бабушки-«божьи одуванчики», а установка современной охранной сигнализации регулярно откладывалась по причине невыделения на неё казённых средств.

Кстати самому Леонардо да Винчи тоже были не чужды некоторые криминальные наклонности. Например, он очень интересовался ядами, много экспериментировал с отравляющими составами и даже был в особой чести у знаменитых отравителей из клана Борджиа, которым поставлял изобретённые новинки. Тема ядов явственно прослеживается и в «Джоконде». Достаточно взглянуть на её красивые поволоокие глаза, чтобы понять, что скорей всего, служившая для живописца моделью женщина перед каждым сеансом в мастерской художника закапывала себе в глаза капли растения Белодонны. В эпоху Возрождения у флорентийских женщин такая косметическая процедура была в моде.

Игры патриотов

С самого начала происшедшее было воспринято всеми слоями французского общества, как национальная трагедия. Толпы парижан каждый день приходили в Лувр, чтобы посмотреть на то место, где ещё недавно висела «Мона Лиза». Теперь здесь находилась репродукция картины в траурной рамке. У многих на лицах были слёзы. По словам очевидцев тех событий, всё это было очень похоже на прощание с живым человеком, долгие годы бывшим любимцем всей нации. Впрочем, сразу нашлись те, кто попытался использовать происходящее в своих политических интересах. Во Франции тех лет были очень сильны реваншистские настроения после поражения от немцев в войне 1870 года. В некоторых газетах появились заказные материалы, обсасывающие тему германского следа в деле исчезновения «Джоконды». Подозрение оказалось до того правдоподобным, что даже на заседаниях кабинета министров республики всерьёз рассматривался вопрос о предъявлении германскому кайзеру Вильгельму II ультиматума за то, что его шпионы выкрали «Мону Лизу», чтобы продемонстрировать всему миру слабость Франции. В ответ немцы обвиняли соседей, что те специально инсценировали кражу, чтобы вероломно начать войну, и тоже начали подтягивать к границе свои войска. В воздухе отчётливо запахло порохом и всё из-за потемневшего от времени и грязи, покрытого многочисленными трещинами куска холста размером 77 на 53 сантиметра.

Практическая магия и криминалистика

Не слишком доверяя полиции, новый директор Лувра первым делом обратился за помощью к самым известным гадалкам Парижа. Очень быстро с подачи журналистов среди местных колдунов и предсказателей было устроено нечто вроде конкурса на раскрытие громкого преступления. Вот только приметы преступника, увиденные специалистами в магических хрустальных шарах, с помощью кофейной гущи и карточного пасьянса слишком уж не стыковались между собой. Наконец знаменитая ясновидящая мадам Элиза, выступила в прессе с заявлением, что во время магического сеанса ей и её чёрному коту по кличке Жако явился дух самого Леонардо да Винчи, который заявил потрясённой женщине, что это он забрал картину, чтобы, как и при жизни уже никогда с ней не расставаться…

Пока одни пытались посредством нетрадиционных методов хоть что-нибудь узнать о пропавшей «Джоконде», другие делали ставку на классический сыск. Сам Артур Конандойл – создатель Шерлока Холмса с горячим интересом наблюдал через прессу за ходом расследования и выступал с собственными комментариями, которые, впрочем, обычно были не слишком лестными для французских коллег его литературного героя. Но в чём было трудно отказать парижской полиции, так это в служебном рвении. На поиски пропавшей картины сразу были брошены лучшие силы данного ведомства: целый батальон жандармов день за днём методично прочёсывал парижские кварталы, где в дешёвых меблированных комнатах традиционно селились нищие художники и прочие представители богемы. Дело в том, что с самого начала у следствия возникла версия, что «Мону Лизу» украли молодые художники-авангардисты, презирающие классическое искусство. На особое подозрение попал один из лидеров неформалов Пабло Пикассо. Например, выяснилось, что его знакомый, некий Пьере уже крал для Пикассо примитивные каменные статуэтки из Лувра. Пикассо считал первобытных художников своими учителями в кубизме и очень хотел обладать предметами их творчества. Музеи же, как таковые, молодой бунтарь считал могильниками искусства и на собраниях художников-анархистов призывал к их будущему разрушению. Поэтому с точки зрения закона было логичным считать, что, уже имея удачный опыт совершения краж из Лувра, Пикассо и его художественная «банда» запросто могли приговорить символ презираемого ими классического искусства, и привести свой приговор в исполнение. Но в итоге испанцу всё же удалось доказать своё алиби и полицейские от него отстали, чтобы тут же приняться за других неблагонадёжных.