– Володька с детства больше интересовался книгами, чем жизнью, - продолжил разговор инженер, не заметивший напряжения, охватившего его брата.
– Настоящая жизнь привлекала не его, а меня. Знаете, каково управлять локомотивом? Мимо проносятся леса, реки, мосты. Ревет огонь в топке, журчит вода в охладителях, дрожат стрелки манометров, оглушающе шипят клубы пара. Невероятная громадина паровоза подчиняется человеческому гению.

 - Что же, товарищ Проферансов, рад был с вами познакомиться. Владимир Александрович, мы ещё с вами поговорим.

 На обратном пути из Донского монастыря к храму Георгия Победоносца мы с батюшкой зашли в Марфо-Мариинскую обитель. Несмотря на то, что ещё в 1918-м году настоятельницу обители великую княгиню Елизавету, сестру императрицы, арестовали и через несколько месяцев убили, до любимого детища великой княгини большевики тогда ещё не добрались. Больше того, в те годы сестрам Марфо-Мариинки покровительствовала жена Троцкого. Поэтому за белыми каменными стенами Обители было спокойно. Утешали прекрасной архитектурой белые храмы, с деловым видом ходили туда-сюда сёстры обители в белых апостольниках.

 - Тебе с Зикой хорошо бы начать учиться на сестёр милосердия, - внезапно сказал мне батюшка.
– Переписчицами при патриархии вам оставаться становится опасно.

 Я подумала, что батюшка, как всегда заботится о других, а не о себе. А ещё подумала о том, что хорошо все-таки, что в момент визита Тучкова в канцелярию там была я, а не Зика. Уполномоченный не обратил внимания на меня, красавицу Зику трудно было не заметить. Да что там, её не заметить было невозможно.

 - Владыка Илларион, - снова заговорил батюшка, любуясь Покровским храмом в древнерусском стиле, - иногда говорил, что "мы овцы Христовы, а не ба-ра-ны". Вот и давай поступим в духе этого слова. Подожди, пойду попрошу за вас нынешнюю настоятельницу Обители.

 Домой я вернулась ближе к вечеру, познакомившись с больничкой, аптекой и библиотекой в Обители, зачисленная в число учениц на сестёр милосердия. Рассказала Зике, что батюшка благословил нас учиться в Марфо-Мариинской обители. В задумчивых глазах моей названной сестры вспыхнули огоньки неподдельного интереса.

 - Я всегда мечтала стать сестрой милосердия, - еле слышно сказала она.
– Ну не всегда, конечно. С того времени, как меня поцеловала Елизавета Федоровна, я была совсем ещё девочкой, - Зика погладила свою щеку, вспоминая тот незабываемый поцелуй великой княгини.
– Это было в 14-ом году, в начале войны. Она была как всегда красивая, изящная, печальная, её обвиняли в сочувствии к немцам. Когда она вернулась из Петрограда в Москву, её автомобиль забросали камнями русские люди, а она так искренне полюбила Россию... Я с тех пор мечтала вырасти похожей на неё.

 Зика говорила чуть слышно, мы сидели с ней, обнявшись, в любимом кресле и шептались. Громко разговаривать в нашей комнате мы к тому времени разучились, потому что подселенная матросская жена Олёна подслушивала. Точнее, её в мою квартиру подселили ещё матросской женой, скоро Оленин муж стал солидным чиновником в Минюсте, располнел, раздобрел, но его отношения с женой остались по-прежнему, так сказать, пылкими. И страсть его супруги к подслушиванию также ничуть не угасла со временем.

 В дверь условным стуком постучал Семён.

 - Послушай, Таська, - тихо сказал он, вплотную подойдя к облюбованному нами с Зикой креслу. Он говорил тихо всё по той же причине. Олёна подслушивала и регулярно писала доносы.
– Тебе придется сходить со мной на партийную чистку.

 Я так удивилась, что открыла рот, округлила глаза и замерла без движения в таком положении. Семён смущенно улыбнулся, одновременно подняв пальцем мой подбородок, так что рот закрылся.

 - Ты же как-никак моя жена, Таська.

 Он опустился перед моим креслом на корточки и взял меня за пальцы. Зика тактично выскользнула из кресла.

 - Товарищи интересуются, почему я женился на идейно-отсталой гражданке.

 - Олёна?

 - Да. И тебя недавно видели в церкви у твоего батюшки. И я ещё ни одной чистки не проходил, всегда почему-то отсутствовал. Выявили...

 Семён опять улыбнулся, на этот раз как-то криво. Он был заметно встревожен.

 - Когда чистка?

 - Завтра, после полудня. Ты не бойся, Тася, с тобой ничего страшного не случится.

 - Сеня, я побежала.

 Я попыталась встать, но Семён удержал меня в кресле.

 - Куда?

 - К батюшке своему, попрошу помолиться. Куда же ещё?

 Семён продолжал меня удерживать, я вдруг совсем близко увидела его темно-серые, неспокойные глаза.

 - Ты знаешь, что вашему патриарху разрешили создать Священный Синод с целью ввести туда Красницкого?

 - Да.

 - А ты знаешь, что Отдел уже получил распоряжение надавить на Тихона, если он будет сопротивляться?

 - Да, - еле слышно ответила я.
– Патриарх уже согласился. "Ради мира и согласия".