–  Кто-то покусился на твое мужское естество?
– поинтересовался Джек.

–  Пауки, - выдохнул Костас, с беспокойством осматривая свои ноги.
– Огромные монхатые пауки размерами с блюдце.

–  Есть пуков не провоцировать, они совершенно безвредны, - заявил Прадеш, протягивая стакан чаю и ему.
– А вот с кобрами держите ухо востро. Койя жуют какой-то корешок вместо противоядия, но мне ни разу не удавалось его найти.

–  У Джека всегда под рукой "беретта", - вставил Костас.

–  Стреляя в змей, человек портит себе карму, - погрозил ему пальцем капитан.
– ну а вообще можете не волноваться. Марша через джунгли не будет. Джек хотел пройти по следам своего предка, но я уговорил его воспользоваться вертолетом. Он согласился. Ваша безопасность очень его заботит.

–  Моя безопасность? Джек? М-да, с ним такое впервые, - проворчал Костас, утерев лицо и прихлопнув очередного москита.
– По крайней мере препараты от малярии мы приняли.

–  Здесь тоже не без нюансов, - торопливо пояснил Прадеш.
– В этих краях препараты не всегда действуют. Но в деревне у меня есть один знакомый, который подлатает на иммунитет.

Джек вновь оглядел пейзаж, пытаясь предтавить его сто тридцать лет назад.

–  Итак, что же вам известно о событиях двадцатого августа 1879 года?

Прадеш ответил ему пристальным взглядом.

–  Скажем так, вы не ошиблись в своих догадках.

–  Человеческое жертвоприношение?

Прадеш перевел взгляд на отмель.

–  Как я вам уже говорил, моя юность прошла в дельте Годавари, в Довлаисвараме. На самом деле мой дедушка был койя, родом из этих мест. События того далекого дня стали чем-то вроде местной легенды и держались в тайне - даже от антропологов, которые время от времени наведываются сюда с расспросами. Насколько я знаю, то, что вы сейчас услышите, никогда не рассказывали посторонним людям.

–  Продолжайте, - попросил Джек.

–  Мятежники устроили тут целое представление - казнили полицейский, взятых в плен. Пароход саперов застрял на отмели, так что все происходило ни их главах. Но убийцы вдобавок довели до исступления самих койя, напоив их брагой и еще бог знает чем. В тот день они совершили полную мерию, то есть принесли три жертвы сразу: мужчину, женщину, ребенка.

–  Ребенка?..
– пробормотал Джек.

–  Местные власти так и не поверили, что имело место жертвоприношение. По их мнению, повстанцы выдали казни за обряд, чтобы те выглядели более устрашающими, - иначе говоря, притворились, будто возвращаются к кровавым обычаям, которые британцы считали давно искорененными. Но власти ошибались. Все случилось по-настоящему. Жертвоприношения не прекращаются и в наши дни. Правда, теперь в этих целях используют обезьян и кур, но ритуал мерии по-прежнему дремлет где-то рядом, в каком-то темном уголке. Достаточно спровоцировать койя, поджечь эту пороховую бочку - и он воспрянет ото сна.

–  Но как все происходило?
– не унимался Джек.
– Почему после того дня мой прапрадед перестал вести дневник?

Прадеш поджал губы.

–  Не знаю. Что-то оставило след в его душе. Думаю, зрелище было кошмарное, особенно в случае с ребенком, ведь жертв заживо раздирали на части. Ваш предок мог почувствовать себя бессильным, неспособным помочь людям. Кажется, в то время у него самого был ребенок? Вы говорили, его детство пришлось на восстание сипаев, а тогда в Индии творилось немало ужасов. Возможно, во время жертвоприношения что-то всплыло в его памяти. О нем повсюду отзывались как о прекрасном офицере и выносливом солдате. Что бы он ни увидел, чего бы ни натворил, наверняка речь шла о чем-то очень серьезном.

–  Ну и что дальше?
– тихо спросил Джек.

Индиец помолчал.

–  Я знаю, где ваш предок и лейтенант Уохоп побывали в тот день.

–  Продолжайте.

Прадеш запустил руку под рубашку и показал археологам кулон, подвешенный на старом кожаном шнурке:

–  Тигриный коготь. Зверя убил мой дед, он был муттадаром. Вообще-то это вождь деревни, но еще и в некотором роде колдун. Тигр напал на мальчика, игравшего у реки, и мой дед застрелил его из старого мушкета Ост-Индской компании, за много лет до этого украденного у местной полиции. Но в этих краях тигр считается священным животным и убивший его становится изгоем, так что моему деду пришлось покинуть джунгли. На равнинах он встретил мою бабушку, и вместе они поселились в Довлаисвараме. Однако их сын, то есть мой отец, устроился в районное лесничество и часто потом брал меня в джунгли. В рампе меня признали своим и научили диалекту койя. Моего отца в племени уважали. Обычно чиновниками назначают людей с низин, в которых койя всегда видели продажных высокомерных ростовщиков. А мой отец даже отправился в Дели, чтобы отстаивать права койя на лес. Выдающийся человек.

–  Наверное, он вами гордится.

Капитан понурился.

–  Мог бы. Теперь мне уже никогда не узнать. Со времен Британской Индии у нас полным-полно охотников использовать недовольство лесных пленем в своих интересах. В начале двадцатого века националистическое движение пыталось выдать подобные мятежи за часть освободительной борьбы против британцев. В наши дни отличились маоисты, так называемая "Народная военная группа". Лесные племена снова волнуются, потому что правительство стало продвать концессии на добычу в этом районе полезных ископаемых. НВГ приняла сторону аборигенов, хотя на самом деле маоистам плевать. Просто теперь коренные жители не мешают им торчать на базах в джунглях и готовить террористические атаки по всей стране. Мой отец выступил против них и погиб.

–  Соболезную, - проговорил Джек.

–  Потому меня никогда и не направляют служить в родные края, - уныло признался Прадеш.
– Полковник знает историю моей семьи. Слишком много личного.

–  Вы не кажетесь особенно мстительным, - пробормотал Костас.

–  А вы проверьте, - негромко сказал индиец.

Костас указал на тигриный коготь:

–  У нас не будет из-за этого проблем с койя? Раз уж тигр - священное животное.

Прадеш покачал головой.

–  Как только дух тигра отлетел, его шкура и когти приобретают огромную ценность. Шкуру муттадар одевает во время танцев и церемоний. Клыки распределяются между молодыми мужчинами, поскольку они приносят удачу и отгоняют злых духов во время охоты.