Пусть тебя не терзают бесы и демоны, милый, пусть боги подарят тебе новую счастливую жизнь.

В итоге пришла домой вся в слезах, отмахнулась от матери и, запершись, прорыдала остаток вечера. Заснула, не раздеваясь, и на голодный желудок: кусок в горло не лез. Родительнице потом соврала, будто это побочное действие лекарств и запоздалая реакция на события страшной ночи. Нельзя говорить ей правду, не поймёт.

На следующий день Эрно тоже не объявился. Устав от беспрерывного ожидания, решилась пойти к Авалону. Пусть уж он скажет правду, и у меня вовсе не останется надежды.

Вчерашнее поведение казалось постыдным. Такое может позволить себе школьница, но не аспирантка. Бегала по чужим садам, пряталась от беспокоившихся за меня людей, оскорбляла ни в чём не повинного человека. Однако Кристоф здорово помог, без него бы точно ночевала на кладбище и стала бы лёгкой добычей для любой нечисти, нежити или лича, пожелай они объявиться. Да замёрзла бы, в конце концов, оделась-то легко, для тёплого майского солнышка, а не для промозглой ночи.

Желая отвлечься от мыслей об Эрно, занялась кандидатской. С мамой не разговаривала: боялась, она догадается, что дело не в усталости. Весь день сидела и мучила себя расчётами. В итоге исписала кучу листов, половину выбросила, вторую испортила слезами. Ничего, всё равно потом переписывать: ошибок точно не меряно.

Вечером, когда смеркалось, решилась-таки пойти к Авалону.

По дороге почему-то думала о Камилле и Кристофе. Винные пары не выветрили подробности откровенного разговора, и мне захотелось написать отвергнутой невесте и рассказать всю правду. Знаю, поздно, но вдруг она до сих пор проклинает Кристофа? К интенданту я прониклась симпатией. Боль сближает, а он мучился не меньше, чем я, может, даже больше. Мужчине тяжело пережить собственную беспомощность, тяжело переносить сочувствующие взгляды. Это женщина способна найти утешение в семье, детях, представители же противоположного пола вешают на себя ярлык ущербности. Тот же Кристоф при всех его степенях, научной работе, друзьях и душевных качествах до сих пор причисляет себя к людям второго сорта. Да тот же Миклос ему в подмётки не годится! Вот уж кто скотина, а не человек.

Оказывается, Авалон сам меня искал. Стоило подойти к Башне, как он объявился, заботливо взял под руку и тут же засыпал вопросами. Стыдливо отведя глаза, заверила, всё в порядке, и пробормотала:

— Вам бы отдыхать, а не меня караулить.

— Рената, мы так за вас волновались! Что случилось? — Авалон сжал мою ладонь и привычным движением обнял. — Винс рассказал, вы плакали…

Вздохнула и подумала: 'Зачем оттягивать неизбежное?'.

— Эрно, его убили, да? — В горле пересохло, я едва разомкнула губы.

На Авалона смотреть боялась по многим причинам. И потому, что стыдно, и потому, что больно, и потому что, он сам переживать начнёт, а я этого не желаю. Пусть просто ответит, да или нет.

— Рената… — Я поняла всё по его тону: так пытаются подготовить к неизбежному, рассказать о неизлечимой болезни.

— Не надо! — я упрямо мотнула головой и отстранилась. — Я переживу. Когда, как?

Вот зачем мне это знать?

В носу свербело, я с трудом сдерживала слёзы. Заранее решила, если Эрно мёртв пойду в библиотеку. Там спокойно, тихо и много духов. Поговорю с ними, чтобы не сойти с ума. С людьми, увы, не могу.

— Скорее всего, — расплывчато ответил Авалон, — он попался под руку личу, Бертоку или кому-то из наших. Там всё не так просто, душа не смогла полностью подчинить себе тело. Я советовал Эрно не пытаться. Но вряд ли кто-то из нас согласится пожертвовать своим телом, даже если оно истлело.

Хотя бы переродится. Надеюсь, Эрно не лишится такой милости только потому, что сначала его душа не отлетела в верхние миры, а потом и вовсе… Только теперь я поняла, как обстоят дела, и ужаснулась. Какое перерождение, Рената, Эрно мёртв в обеих материях.

Не удержавшись, громко, надрывно всхлипнула и уткнулась в рубашку Авалона. Тот сочувственно вздохнул и погладил по волосам. Начал утешать, но вовремя остановился, осознав, что я его не слышу.

— Рената, давайте вы…

— Давайте, я разберусь сама, хорошо? — вытащила платок и торопливо утёрла лицо. — Так и знала, что вы начнёте утешать!

Последняя фраза вышла злой, я выплюнула её, будто змея яд.

Авалон изумлённо уставился на меня, не понимая, в чём провинился. Стоял такой растерянный, протягивая собственный платок. Борода коротко пострижена, на лице — 'зелёнка', левая рука туго перебинтована.

— Простите, просто я не могу сейчас…

Не договорила и поспешила укрыться в башне. Только когда захлопнулась тяжёлая дверь, почувствовала себя в безопасности.

Меня трясло, как в лихорадке. Больше всего боялась, сейчас кто-то войдёт или спустится, начнёт расспрашивать. Странно, что Авалон не спешит утешить.

Сделала пару глубоких вздохов и поплелась к лестнице.

От душевных терзаний помогает работа, ей и займусь. Я приехала в Верешен за материалом для кандидатской, и я его соберу. А Эрно… Пусть он останется самым светлым воспоминанием жизни. Что там говорил Кристоф? Эрно всё равно лучше, чем было. Он не мучается, ничего не чувствует. Это и стану повторять.