В ответ меня стиснули так, что стало трудно дышать. Пробовала вырваться — куда там, Истван силён. Брыкайся, не брыкайся, бесполезно. В итоге повисла в воздухе, отчаянно болтая ногами.

— Знаешь, — задумчиво протянул Истван, наблюдая за моими жалкими потугами освободиться, — иногда мне кажется, что женщины не умеют думать в принципе. Вот и ты начала за здравие, даже мнение изменил, а кончила… Ну, успокоилась?

Кивнула, и меня тут же поставили на землю.

— Значит, поговорить хочешь… — некромант уселся на ближайшее надгробие, мимоходом смахнув палую листву. Он выглядел поразительно спокойным, будто и не было приступа ярости. — И вся речь свелась к: 'Ты козёл и наплевал в мою трепетную душу'. Пока не потряс, ничего путного не сказала. И если твоё выступление в кабинете головы не красноречивый ответ, то я ничего не понимаю. С другой стороны, ты зачем-то пришла, таскаешься хвостом, твердишь о Вилме, которая де мешала тебе разглядеть высокие порывы души. Типичная женская политика, только со мной такие штучки не пройдут. Тогда я просил не отвечать, теперь же требую, чтобы ответила. И не увиливай!

Молчала, пытаясь подыскать нужные слова. Как просто, когда можно сказать: 'Люблю!' и ни о чём не думать. Тут же… С Истваном всё сложно. Я не испытываю к нему нежных чувств, но привыкла к причудам характера. Не могу ко всему притерпеться, но понимаю, некроманта не изменить.

Сердце до сих пор болит по Эрно. Вот его я любила, Иствана же… С другой стороны, он не Миклос, чувства омерзения не вызывает. И букеты принимала… Словом, ответить нечего.

Истван же молчал и, насупившись, сверлил глазами.

В итоге решила ответить правду.

— Я не знаю. Если вы действительно… — слова давались тяжело, с трудом заставляла себя открывать рот. — Словом, наверное, лучше… Я не запрещаю за собой ухаживать, но ничего не обещаю. Врать, будто люблю, не стану. Об Эрно вы знаете. Ничего не изменилось, но со временем…

Не договорив, потупилась. Сейчас Истван вновь назовёт белобрысой дрянью, окончательно замкнётся в себе, и оставшиеся месяцы придётся мучиться угрызениями совести.

Некромант молчал, напряжённо молчал. Пальцы щёлкали, рождая и тут же гася огоньки.

— Хорошо, — наконец произнёс он бесцветным голосом, по которому нельзя было определить, сердится ли Истван или остыл, — посиди тут, я недолго. Кладбище чистое, личева зверушка мимо пронеслась, пастись в другую степь. Заодно подумаешь. Мне поспешных решений не надо. И перестань ты по костям сохнуть!

Вежливо, даже очень, хотя без укора не обошлось. Но я уцепилась не за него — ожидала же, — а за упоминание о зверушке личе. Крикнула вслед Иствану, кого он имел в виду. Некромант не ответил, даже шага не замедлил.

Магический огонёк всё удалялся и удалялся и, наконец, замер за деревьями. Я же сидела там, где велели, и гадала, чем закончится этот разговор. Истван, вроде, остыл, но сама наломала дров. И, что самое поганое, некромант требовал однозначного ответа.

Пока Истван возился с покойником, успела взвесить все плюсы и минусы новоиспечённого поклонника. Последних оказалось больше, но я решила не рубить с плеча. В конце концов, за меня действительно так никто не заступался, а последний разговор доказал, Истван умеет сдерживаться.

— Надумала? — погрузившись в себя, и не заметила, как вернулся некромант. Потный, в расстегнутой рубашке, измазанный в земле.

Глянула на руки и вздохнула: трогать такие не хотелось.

— Опять губы брезгливо кривишь? — нахмурился Истван и воткнул лопату в землю. — Ну да, кто-то чёрную работу выполняет, пока вы спите. Хоть бы кто спасибо сказал!

— Спасибо, — смутившись, пробормотала я. Некрасиво вышло.

— Ну?

Истван сверлил меня взглядом. Губы подёргивались — то ли некромант злился, то ли нервничал.

— Всё то же, — вздохнула я, непроизвольно потупившись. Казалось, глаза Иствана дыру прожгут. Ночью некромант казался вдвойне опасным, чуть ли не потусторонним существом. — Я попробую, но ничего не обещаю. Как сложится, так и сложится. Сумеете завоевать симпатию, значит, сумеете, нет… Изначально я настроена нейтрально.

Некромант засопел и плюхнулся рядом.

— Знаешь, — пробормотал он, — каково мне было слушать тебя у головы? Сказать?

Мотнула головой. И так знаю. Но Истван всё равно рассказал и не только об этом. Плотину будто прорвало, не скрывая горечи и обиды, некромант таки раскрыл раковину, перестал огрызаться. Сидел, не касаясь меня, подвесив огонёк над плечом, смотрел на лопату и говорил, тихо, устало.

— Может, я и напился, но не до такой степени, чтобы не соображать, с кем откровенничаю. Это я о том дне, когда приехал Андор. Или о дуэли… Пораскинула бы мозгами, поняла бы, что к чему. Но нет, сидела, ушами хлопала! Твоя мамаша опять-таки. По честному, вылетели бы обе из дома, никакой голова бы не помог. И не просто вылетели, а вякнуть бы побоялись. В итоге что? Но госпожа теоретик и тогда ничего не поняла. Мудрено понять, когда в голове прекрасные несчастные духи, живые-то блёклые. И не коли глаза Вилмой, ничего не значило. Девка к мужику в дом ночевать бегает, а тот у неё никогда не бывает, ни о чём не говорит?