— Смотри, что делаешь, — пробасил усатый здоровяк на имперском готике с акцентом.

Антон окинул его взглядом:

— Что ты сказал?

— Я сказал: «Смотри, что делаешь».

Антон взглянул на меня, затем обратно на великана. Невольно я заметил, что его руки не уступают моему бедру, а кулаки величиной с небольшие гроксовые голяшки.

— Можешь повторить? — переспросил Антон, приставив ладонь к уху. — А то не пойму ни слова из-за твоего кретинского акцента.

Естественно, он употребил не эпитет «кретинский», а его велиальский эквивалент, но, хотя сержант и не понял самого слова, он определенно догадался о его смысле.

— Ты мне не нравишься, зеленый мундир, и мне не нравятся твои манеры! — громыхнул его голос, прорвавшись сквозь фоновый гул.

В нашу сторону обернулись головы. Несколько человек ухмыльнулись. Кто-то захрустел костяшками. Людей из полка здоровяка было куда больше, чем из нашего.

— Кому нужны проблемы? — сказал Иван своим обычно ровным и лишенным эмоций голосом. Вида острых металлических зубов оказалось достаточно, чтобы все разом затихли.

— Боитесь, что мы надерем вам зад? — бросил скалившийся парень. — Как те еретики на Локи?

Кинув на него взгляд, я понял, что изнываю от желания разбить ему физиономию.

— Как мило, что ты захватил с собой двадцать друзей, — сказал Антон. — Крысы всегда храбрее стаей.

Смех оборвался, и его лицо вспыхнуло яростной ненавистью. Этот парень был из тех, кто всегда нарывался на неприятности.

— Я тебя не боюсь, — прошипел он.

— Конечно, нет, — ответил Антон. — Поэтому ты привел с собой дуболома, за которого можешь спрятаться, пока треплешь языком.

Это было дельное замечание, после которого конфликт мог погаснуть, если бы Антон не удержался от того, чтобы добавить:

— Он кажется достаточно тупым, чтобы позволять это.

— И не он один, — произнес я.

К несчастью, великан услышал меня.

— Что ты вякнул? — спросил сержант. Судя по его тону, вряд ли он счел мои слова за комплимент.

Вдруг я заметил за его спиной группу приближающихся людей в зеленой форме. Судя по золотистой коже, они были выходцами из родного мира Махариуса. Солдат было не так много, как наших новых друзей, однако чаши весов немного уравнялись.

Я глубоко вдохнул и подумал о том, что вижу. Никто, совсем никто, не лез с нами в драку с тех самых пор, как мы надели зеленые мундиры. Пару раз мы сами ввязывались в потасовку, но всегда без единого признака неуважения к личной гвардии лорда верховного командующего. Теперь все было иначе, и это открыло мне глаза на то, как сильно закатилась звезда Махариуса.

В этот момент великан замахнулся на меня. Удар был внезапным и быстрым и мог бы снести мне голову, не поймай Иван сержанта вовремя за запястье. Сервомоторы в руке Ивана взвыли, когда он остановил кулак, и оба застыли по разные стороны стола, силясь взять верх над соперником. Тогда насмешливый парень решил разбить стакан и попытался порезать меня осколками. Я скатился со скамьи и, вскочив обратно на ноги, увидел, что потасовка мгновенно разгорелась по всему залу. В нее втянулись и золотые галуны, и зеленые мундиры, и все остальные. К тому времени, как хаос достиг другого края таверны, никто уже понятия не имел, кто с кем дрался и почему. Они присоединялись либо чтобы развлечься, либо чтобы на них никто не напал первым.

Иван все еще мерился силами с великаном, его механическая рука могла сравниться с громадной мощью сержанта. Насмешливый парень решил ударить его сзади. Осколки стекла разрезали форму и обнажили под ней пласталь и керамит. Я решил, что увидел достаточно. Я поднял свою кружку и бросил ее в голову Весельчаку. Та полетела через стол, расплескивая по пути пиво, и попала ему прямо меж глаз, заставив рухнуть на пол.

— Хорошее пиво пролил, — горько заметил Антон, после чего вскочил на стол и боднул головой великана, заставив его упасть следом.

— Подумал, ты слишком долго с ним возишься, — бросил он и нырнул в гущу схватки.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним.

Камеры были тесными, темными, сумрачными и под завязку забитыми потрепанного вида людьми. Над головами слабо мерцала единственная люмосфера. Охранники наблюдали за нами сквозь визоры тяжелых шлемов. Пару часов назад они привили мне уважение к себе и к своим дубинкам, когда ворвались в таверну и бросили нас в камеры, чтобы дать остыть.

— Только подумай, — произнес Антон. — Если бы Лев держал себя в руках, мы могли бы до сих пор пить пиво. Он у нас знатный любитель подраться.

— Насколько помню, здоровяка оскорблял не я, — заметил я.

— Типично: пытаешься уйти от ответственности за свои действия. Ума не приложу, как ты вообще дослужился до сержанта? — задался он вопросом.

— В это я могу поверить, — сказал я. — Тебе и впрямь бы умишка не хватает понять.

— Ну а я о чем — не может удержаться от колкости. Постоянно ввязывается в неприятности.