Но студенты оказались ребятами проворными. В пальто - так в пальто, но... На пальто, с боков, стараниями умельцев - резчиков по металлопласту появились большие разрезы. И конь на другой день после открытия обновленного памятника, как и прежде, сиял начищенными до блеска "достопримечательностями".

Конь в пальто со всадником-ковбоем стал любимым местом назначения встреч, как и ростовская Пирамида. Под этим конём почему-то традиционно назначали свидания все влюбленные Ростова.

– Я - сурж в десятом, наверное, поколении, - продолжал тем временем новый знакомый Иоганна.

Сам Иоганн не стал распространяться ни о своей родословной, ни о последующей, исключительно молодежной, заслэнгованности. Просто заметил:

– Ну, а я - журналист. У нас, журналистов, свой лэнгвич.

Аркадий Герасимович на это кивнул и продолжил беседу:

– Так вот... Анекдот, значит... В смысле, "случай из жизни"... Поступила сюда, к нам, недавно дамочка одна. Оказалось, как в рекламе "Из памперса - в анкюлот!", никогда в жизни не ходила без впитывающей влагу одежды. Родителям в детстве некогда было ребенка к горшку приучить. А работала она всю жизнь в банке - хорошо была устроена. Но, фортуна переменилась. Она что-то там уж сильно напутала однажды - и вылетела с работы. В результате, через некоторое время отдала анкюлот в починку по причине ветхости. Он пришел в негодность - что-то там барахлило. А она сама временно облачилась в костюм рядового продавца. И вот тут-то и случился с ней казус. Оказалось, что дамочка по нормальному испражняться не умеет. Организм срабатывает по-прежнему - как и при наличии анкюлота. Вот она под себя и начала ходить, да еще и на работе... После такого конфуза, к профессору теперь обратилась. Лечится на стационаре кодировкой.

Физик, как Кролас мысленно окрестил Аркадия Петровича, тоненько рассмеялся. Иоганн улыбнулся, хотя анекдот не показался ему смешным.

После небольшой паузы, странный физик продолжил разговор, меняя тему:

– Ты, я вижу, человек веселый: грустные по коридору не ходят, в палатах сидят. Сегодня нам, весёлым, повезло. САМ в духе. А значит, будет вечеруха с музыкой и пением. И столом. Увидишь здешнюю публику. В общем, не кисни, журналист. Бывай, - и Аркадий Петрович неспешно пошёл дальше по коридору, насвистывая бравую мелодию.

А Кролас вернулся в палату. Почувствовал новый приступ сонливости. Бухнулся в армчеар - и начал отключаться. Всё поплыло. "Уже надвигается на меня желтенький таракановский кошмар с остренькими зубками", - решил Иоганн.

– Кр-ролас! Кр-ролас!
– вдруг услышал он ментальные позывные врана.
– Пр-рости, у меня был мысленный контакт с Сир-рином. Я не мог одновр-ременно... Ты - как, держишься?

– Кажется, опять погружаюсь в кошмар, - подумал Иоганн. Очень громко подумал.

– Дер-ржись меня. Пр-редставь меня.

Он представил врана. Ясно, как на экране. И кошмар прекратился. Вран смотрел на него хитрым прищуренным глазом. И вдруг - подмигнул.

После мигания врана, он провалился в неровный, неспокойный сон. Но всё же, свой собственный, а не в наведенный кошмар...

Ему снилась Линда, идущая через пропасть по тоненькой веревке. Пропасть кишела пауками, скорпионами и прочими гадами. Снился вран, напевно читающий какую-то "книгу снов". Снились собственные руки. Иоганн во сне пытался рассмотреть их, но они ускользали от него, растворялись и колебались где-то далеко-далеко, и расстояние до них всё увеличивалось. Потом, снилась какая-то женщина, гадающая ему по руке, и Шнобель, по морю, как по суху, идущий вдаль по лунной дороге, среди звёзд. Снился парусник, на котором уплывали вдаль Оливер и Генрих. И снова вран, в которого превратилась гадалка, снилось...

В общем, снился разнообразный и бессвязный бред.

Несмотря на помощь врана, который вытянул Кроласа из астральных мультиков профессора Тараканова, Иоганн не был избавлен от жуткой головной боли. Эта боль была вызвана перенапряжением, киданием его бедного сознания от одной информации и впечатлений к другим. И его разум всё более и более терял возможность воспринимать мир адекватно. Голова раскалывалась, в черепушке звенело, как внутри колокола.

Иоганн вышел в коридор, доплелся уныло до комнаты отдыха. Плюхнулся в кресло и врубил телекс. Переключал его долго, до умопомрачения... И почему-то теперь от телекса у него в ушах возник нестройный гул, а голову наполнил блуждающий бред из обрывков фраз... Которые постепенно начали складываться в гнусавую речь, навроде: "Вы не верите в единого великого солнечного бога, покорившего небо и землю? Ах, верите! Ну, а тогда вы неизменно должны доверять нашему возлюбленному Богом-Солнцем, многоуважаемому Штык Феогниду Соломоновичу, многие ему лета! Подключайтесь к нашей всемирной сети фохат-билайн! Возлюбите великий наш город, его иерархия - верх совершенства управления! Вливайтесь в нашу сеть, смотрите телекс - и вы будете счастливы всегда!"

Кошмар продолжался наяву... И Кроласа чуть не вырубило прямо здесь, в кресле, возле телекса. И спасло от головокружения только то, что он резко вскочил и замотал головой.

После этого, к Иоганну подошла молоденькая санитарочка. Которая как раз проходила мимо, и заглянула в комнату отдыха. Оказалось, что эта девушка обладала на редкость недюжинной силой. Перекинув руку Кроласа на свои плечи, она буквально дотащила его на себе до его палаты, пока он с трудом перебирал ногами. Там она помогла Иоганну опуститься в армчеар и, отлучившись ненадолго, вскоре вернулась с кружкой крепкого, горячего напитка. Санитарка поднесла напиток к губам Кроласа и прошептала:

– Выпейте, пожалуйста!

Он выпил настой одним махом, большим глотком. Напиток оказался приторно-сладким, но с небольшим привкусом терпкой горечи.

Затем Иоганн откинул голову на подушку, закрыл глаза - и...

Почувствовал, будто куда-то падает, падает...

И - наступила полная тьма.

Навестив Большого Папу, возвращались Генрих и Шнобель через Собор. И глубокие подземные ходы. Это было хлопотно, но в достаточной мере конспиративно. Нельзя было привести в монастырь "хвост".