– И, конечно, было обязательно начинать с убийств.

Я вышел на балкон, встал так, чтобы Голем меня не видела и несколько раз врезал кулаком по колонне, поддерживающей портик. Подождал, пока срастутся кости, а затем вернулся в спальню.

– Она выполняла штатные обязанности Рыцаря первой ступени.
– я старался говорить так же бесстрастно, как на ассамблее, к примеру, ООН. Но там, честно говоря, было не в пример легче.
– Отлов взбесившихся вампиров, уничтожение умертвий - Печати, как вы знаете, иногда эманируют слишком сильно и те, кому не посчастливилось оказаться поблизости, меняются необратимо. Общество нуждается в защите от этих тварей, иногда, к сожалению, имеющих человеческое обличье.

– Но она - всего лишь ребенок!

– Мне было тринадцать, когда я убил своего первого Носителя, Безумного Аль-Хазреда, забрав у него Печать Четвертого Благополучия.

– Вам помогла ваша мать, Зарина.

– Это правда. Моя благословенная мать послала восточный ветер. Под покровом бури я проник в крепость Ексерогорго незамеченным...

– Вы хотите сказать: Наоми, чтобы стать Ш'хиной, должна преодолеть ряд испытаний?
– я поморщился.

– Не всё так банально, прекрасная Лилит. Вы же знаете: были и другие Ш'хины. Ни одна из инициированных не дожила до совершеннолетия: Рок преследовал их по пятам, несмотря на все наши усилия сохранить девушкам жизнь. В случае с Наоми Никодим решил нарушить все правила. Он задумал сделать оружием саму Ш'хину.

– По-сути, превратив её в живой артефакт.

– Д-да. Наверное. Не знаю.

Я застыл, как громом пораженный. Новая идея распахивала в сознании всё новые и новые, казалось бы, наглухо закрытые, двери...

Превратить живого человека в оружие. Точнее, в орудие. Орудие воли. Так же, как мастер выковывает новый клинок, придавая ему определенные качества: гибкость, остроту, закалку... Так же поступить и с человеком. Вложить только то, что нужно, остальное отбросив за ненадобностью.

Ш'хина должна выжить, любой ценой - считал Никодим. И я ему в этом помог: закалил её волю, ожесточил душу, натренировал тело... Я могу гордиться своей работой: Наоми стала божественным воином. Скорость её рефлексов превосходит всё, виденное мною раньше - у людей, разумеется. Она в одиночку справилась с Носферрату!

Но... что твориться в её душе? Интересно, мой отец задумывался хоть иногда: что твориться у девочки в душе? А я? Конечно, задумывался. Но считал это несущественным - на данном этапе. Главное, сохранить ей жизнь.

Неужели мы с Никодимом вновь просчитались? Слишком сосредоточившись на том, чтобы сохранить ей жизнь, упустили главное. То, что и должно сделать её Ш'хиной!

– Как можно сохранить жизнь ребенку, бросая его в водоворот сражений?
– оказывается, я говорил вслух, и Лилит всё слышала.

Я вздохнул: она - Голем. Она просто не понимает. Каменная баба, созданная Творцом из Первичного хаоса и глины.

– Суть не в том, драгоценная, чтобы запереть её в самой высокой и неприступной башне. Так мы тоже делали, и это не работает. Суть в том, чтобы... даже оставшись в полном одиночестве, без всякой поддержки, она могла бы выжить. Несмотря ни на что.

– Но ведь есть другая крайность.
– напомнила Лилит.
– Ахамот.

– Она никогда не станет Ахамот!
– рявкнул я.

– Наоми чуть не убила вас самого, дорогой друг.

– Вот именно! Она смогла удержаться. Преодолеть этот зов! Ей это не грозит.

– Кто знает, какие испытания её ждут. Стать чудовищем внутри, не меняясь снаружи - не об этом ли мы говорили недавно?

– Я верю.
– я сказал так убежденно, как мог. Главное, напоминать себе об этом почаще.

ГЛАВА 13

НАОМИ

Петербург

Выйдя их душа следующим утром, обнаружила обновку, красиво разложенную на кровати. Не удержалась и погладила ткань: шелк цумуги ручной выделки. Такой гладкий, что хочется зарыться в ткань лицом... По лазурному фону - водяные лилии и стрекозы. И такую роскошь воплотили всего лишь в домашнем кимоно.

– Солнце, солнце, распахни оконца!
– Тристан влетел в спальню без предупреждения, веселый, как жаворонок. Я напряглась, покрепче вцепившись в полотенце. Надо было догадаться, что он не будет соблюдать церемоний.
– Вот он я, твое солнце! Как подарок? Понравился?

У меня защемило сердце. Ну почему он такой милый? Это ведь не правильно, я этого не заслужила. Собравшись с силами, я сказала холодно:

– Рисунок не тот.

– Чего?
– у Тристана вытянулось лицо.

– Нужен цветочный мотив, только предвещающий лето.

– Какая разница, Фоморы тебя побери?

– Дарить летнее кимоно весной - жуткая безвкусица.

– Ладно, считай, что справилась.
– пришла моя очередь обескураженно пучиться.
– Ты как-то упоминала, что провела несколько лет в Японии, и у меня возникла одна идейка. Походу, всё получится.