– Поясни...

– Анклав Эдо - самый удаленный и изолированный, оттуда мало кто приезжает. Хочу выдать тебя за княжну. Если будешь выглядеть, как японская аристократочка, никто и не вспомнит о Бэлль Морт. Окончила, мол, школу и родители отправили в Европу, на мир посмотреть, себя показать...

– Ну конечно. Надо же как-то девушек из хороших семей замуж выдавать.
– буркнула я сердито. Идея стать аристократкой что-то не очень нравилась. Другое дело - полк Фиан.

– Замуж, чтоб ты знала, можно только по генетической карте. С этим жестко.

– То есть, никаких тебе "по любви" и "сердцу не прикажешь"?

– Да почему? Люби, сколько влезет! Но потомство - только по расчету. Чтобы исключить "дикие гены". Ладно, не об этом сейчас. Во избежание недоразумений: ты говоришь по-японски?

– Домо оригато гоцзаимасьта.
– я сложила руки перед грудью и поклонилась.
– Тристан уважительно кивнул.

– Ты где училась?

– В школе гейш в Иокогаме, затем в Камакура.

– О как! А я-то предполагал какой-нибудь Шаолинь.

– Шао-Линь в Китае. И туда берут мальчиков. Для девочек - школа гейш. Игра на сямисене, чайная церемония и танцы с веером.
– Тристан смотрел с недоверием. Я рассмеялась.

– Что смешного-то?

– Да так... вспомнила нашего мастера Иай-до. У нее был такой писклявый голосок... "Буредокаракетзики-о-ферихару-у"...
– я изобразила, как это звучит. Тристан усмехнулся.

– Это тебе кажется смешным?

– Иногда, чтобы подчеркнуть доброе ко мне отношение, она говорила по русски: - Стряхните с кринки кровь... Очень смешно.

Тристан потряс головой и отмахнулся.

– Надевай кимоно. Заодно попрактикуешься.
– скомандовал он.

– Зачем?

– Сегодня в Эрмитаже открытие выставки современного искусства сидхе Эрина. Там будут все на свете - отличная возможность представить тебя широкой публике, так что ты уж постарайся. Представлю тебя, как свою новую девушку.

– И в чем прикол?

– Потом узнаешь. Но это - идеальное прикрытие, уж поверь.

– Ладно.
– мне и самой хотелось куда-нибудь выбраться. Нарядиться, посмотреть на нормальных людей, которые не убивают друг друга каждые пять минут.
– Но кимоно нужно другое. Тем более у этого - домашние рукава. Слишком короткие.

– Да понял я, понял... Там, в прихожей несколько пакетов, тащи сюда.

– Сам тащи, а мне причесаться надо. Прямо не знаю, что с этим делать... Может, подстричь?
– я стала осторожно драть волосы, после мытья похожие на клубок мокрых водорослей.

За последний год волосы сильно отросли, я к таким не привыкла.

– Дай сюда!
– он дернул меня за руку, я отскочила, чуть не оставшись без полотенца.

– Чего?

– Отдай расческу. И присядь.
– он требовательно протянул руку. Я осторожно села на краешек кровати, Тристан пристроился у меня за спиной.
– Вот так... От кончиков, медленно и аккуратно...

Его дыхание щекотало шею, руки ловко разбирали длинные пряди. Я вновь пожалела о том, что одета только в полотенце. Хоть бы вчерашнюю пижаму напялила... По животу начал растекаться жар, в голове зашумело. Ну почему этот лукавый сидхе так на меня действует?

– Где ты научился обращаться с женскими волосами? Парикмахером работал?
– он не обиделся.

– Моя мамочка обожала, когда её расчесывали. Правда, у братца получалось не в пример лучше...

Впервые он что-то рассказал о себе.

– А кто еще у тебя есть? Сестры? Невеста? Может, жена и дети?
– то, что он молодо выглядит, еще ничего не значит. Тристану вполне может быть лет пятьдесят.

– Только отец.

– Чем занимается?

– На государственной должности. Он, как бы это сказать, функционер.

Тристан коленом наступил на полотенце, оно поползло вниз. Я судорожно вцепилась в край и вскочила.

– Хватит! Спасибо, дальше я сама. Феном вот подсушу...

– Чего ты боишься?
– он подошел вплотную. Так, что я ощутила жар его тела.

– Я не боюсь. Просто...

Сидхе провел кончиками пальцев по моей спине и, стремительно наклонившись, легонько поцеловал в шею, под ухом. Стало невыносимо жарко, захотелось отбросить полотенце...

Вывернувшись из его рук, я сбежала в ванную. Не сейчас. Не с ним. Это слишком больно. Быть с кем-то, а потом всё потерять... Снова.

Надев пижаму, я выглянула из ванной, надеясь, что Тристан ушел. Но он ждал, глядя в окно.

– Вот...
– вытащив из кармана коробочку, протянул её мне.
– Это к кимоно.