Оглядев себя в зеркале, вымытую, с потемневшими после краски волосами, наряженную и причесанную по последней местной моде, пришлось признать, что не так уж всё и плохо: больше всего я походила на сидхейскую манекенщицу, изнуренную голоданием...

На углу поджидал почти что прежний барон: летний костюм, белая рубашка, на шее - цепь из дутого золота, на запястье - золотые часы. Волосы он успел подстричь, бороду - сбрить, и без нее сразу помолодел лет на двадцать.

– Барон, зачем вам такие вульгарные котлы?

– Изображаю богатого предпринимателя.

Меня барон тоже разглядывал не без удовольствия. Чему-то кивал про себя, будто прикидывал: - вот теперь-то за нее дадут настоящую цену!

– А что вы предпринимаете?

– Привез оружие для будущей войны.

– Ой, как плохо... Вновь взялись за старое, да?

Барон свсем по-старому дернул шрамом.

– Вы же хотели подобраться к Асламу? Это - самый быстрый способ.

...Городок назывался Мерхаб. Желто-коричневые немощеные улицы, саманные дома с плоскими крышами, все окна наглухо закрыты резными, но растрескавшимися ставнями...

Мы спускались к берегу по козьей тропе, вздымая подошвами облачка пыли. Казалось, из-за каждой двери за нами следят настороженные глаза. Солнце, как желток в теплый бульон, медленно опускалось в прозрачно-розовое море.

Впереди, на причалах, было дикое столпотворение. Приставали мелкие суденышки, в них высились груды рыбы, укрытые мокрыми сетями, и тут же, возле лодок, начиналась торговля.

Летела чешуя, шлепались внутренности, под ударами длинных ножей отскакивали рыбьи головы с белесыми выпученными глазами, щелкали замшелые клешни крабов, влажно шелестели пересыпаемые в короба креветки...

На берег мы пришли поужинать. Я опасалась, что после этих запахов, душных вечерних звуков, криков торговцев, пропадет аппетит, но все оказалось не так уж плохо.

Жаровни стояли в стороне от причалов, а рядом с ними - большие морские контейнеры, со входами, занавешенными плотным полиэтиленом. Внутри - кондиционер и пара столиков, покрытых чистой клеенкой. Заказ делаешь снаружи, а потом, пока рыба готовится, можно посидеть в тишине и прохладе, освежаясь ледяной лимонной водой...

– Можно спросить, барон?
– я выцедила полный стакан воды и теперь обсасывала лимонную шкурку.
– Вы как-то упомянули, что были знакомы с моей матерью. Какая она? Вы давно её видели?

Ростов некоторое время молчал, будто собирался с мыслями.

– Признаться, я не был знаком с ней лично. Моя жена состояла в свите Нимэйн, и я просто видел её несколько раз, на приемах. Вы действительно очень похожи. Манера двигаться, характерный поворот головы, то, как вы дергаете плечом, когда чем-то недовольны...

– Это было до того, как я родилась?

– Да. Опережая вопрос, о вашем отце я не знаю ничего. Простите.

– А... Она правда больна? Тристан сказал, что после смерти отца она как бы не в себе...

– Вы хотите знать, почему она не воспитала вас сама?

Я уставилась в поцарапанную клеенку. Губы свело судорогой. Может, дело во мне? Может, она чувствовала во мне что-то неправильное...

– Сидхе никогда не берут на воспитание человеческих детей.

– Почему?

– Их потомство развивается медленнее, но затем быстро взрослеет. Человеческие дети за ними не поспевают.
– я помотала головой. Какие-то слишком общие отговорки, что-то здесь не так.
– Наоми...
– мягко позвал барон.
– Неужели вы думаете, что мать не хотела быть с вами? То, что вас растил именно дед - необходимость, ни в коем случае не прихоть. Так было нужно, поверьте.

– Из-за моего предназначения, Ктулху его заешь?

– Вы не должны были родиться. Нимэйн не должна была встретиться с вашим отцом, сыном Ямады, не должна была влюбиться, не должна была забеременеть... Но, чему суждено было случиться - случилось. От Судьбы не уйдешь. Барон Ямада взял на себя огромную ответственность...

– А вам всем пришлось приспосабливаться к новым обстоятельствам.
– заключила я.
– Когда вам стало известно, что я - та самая?

Барон грустно усмехнулся. Затем протянул руку через стол и взял мою ладонь. Сжал на мгновение, и отпустил.

– Как только вы родились. Когда вы открыли глаза, мы все почувствовали, что в мир явилась Ш'хина. Господь - по крайней мере, его частица, - вновь был с нами.

– Для меня это слишком сложно.
– в голове теснились образы, мысли...
– Что мне делать, Иван? Я ведь не знаю, как быть этой самой Ш'хиной! И не говорите, что я просто должна оставаться собой...

– Да я и не собирался. На самом деле, было бы гораздо лучше, если бы вы перестали быть... "собой". Вы понимаете, о чем я?
– я закатила глаза.