– Я пойду подготовлю для тебя убежище, – сказал он. – Жди здесь.

Он бегом помчался в большую из двух башенных комнат – ту, которая когда-то была лабораторией волшебника. Сбежавшая Богиня стала последней каплей в его проблемах. Тем не менее ему повезло, что все были заняты с беднягой Такроем. Приложив немного смекалки, он сможет спрятать здесь Богиню, пока пишет доктору Посану и спрашивает его, что, ради всего святого, делать с ней дальше.

Он взлетел по винтовой лестнице и осмотрел пыльную комнату. Однако он не слишком продвинулся в обустройстве ее как кабинета… Она оставалась пустой, если не считать старого стула, источенных червями верстаков и ржавой железной жаровни. Совершенно не подходит для Богини! Кристофер отчаянно принялся наколдовывать вещи. Он призвал все подушки из Малого Зала. Но, подумав, понял, что кто-нибудь это заметит. Большинство из них он отправил назад и призвал подушки из Большой Гостиной, Большого Зала, Среднего Зала, Малой Гостиной и из всех мест, где, как ему казалось, их отсутствие никто не заметит. Затем уголь из сарая садовников, чтобы заполнить жаровню. Кристофер наколдовал для него огонь, причем так торопился, что почти не заметил, что в кои-то веки сделал всё правильно. Он вспомнил про кастрюлю и старый чайник возле конюшни и призвал их. От насоса возле кухонной двери он призвал ведро с водой. Что еще? Молоко для котенка. Оно появилось вместе с большим бидоном, и Кристоферу пришлось слить немного в кастрюлю, а потом отослать бидон обратно. Проблема состояла в том, что он понятия не имел, где в Замке хранятся вещи. Заварочный чайник, чай – он не представлял, откуда они появились и пьет ли Богиня чай? Ну, ей придется. Теперь что? О, чашка, блюдце, тарелки. Он достал их из большого шкафа в столовой. Они были красивыми. Ей понравится. Затем ложка, нож, вилка. Конечно же, серебряные приборы не отозвались на его призыв. Кристофер с грохотом перенес из кухни весь ящик со столовыми приборами, торопливо выбрал из него нужное и, как и бидон, отправил обратно. И ей понадобится еда. Что там было в кладовой?

Появились аккуратно завернутые в белую салфетку сандвичи с лососем. Кристофер подавился. Русалки. Но он разложил их на верстаке среди остальных вещей, прежде чем быстро оглядеться. Уголь в жаровне раскалился, пылая красным, но чего-то не хватало, чтобы выглядело по-домашнему. Ах да, ковер. Тот симпатичный круглый из библиотеки пойдет. Когда ковер появился, он оказался в два раза больше, чем Кристофер думал. Пришлось отодвинуть жаровню, чтобы освободить место. Вот. Идеально.

Он понесся обратно в свою комнату. И прибыл ровно в то мгновение, когда Флавиан открыл дверь и начал входить. Кристофер торопливо наложил самые сильные чары невидимости, какие мог. Флавиан открыл дверь в абсолютную пустоту. К облегчению Кристофера, он просто стоял и пялился на нее.

– Э… гм! – произнес Кристофер позади него.

Флавиан развернулся так, словно Кристофер ударил его в спину ножом.

– Просто тренировался в практической магии, Флавиан, – громко произнес Кристофер со всей доступной ему легкомысленностью.

Доносившиеся из пустоты спотыкающиеся звуки прекратились. Богиня поняла, что здесь Флавиан. Но надо еще убрать ее отсюда.

– О. Правда? Хорошо, – сказал Флавиан. – В таком случае, сожалею, что вынужден прервать, но Габриэль говорит, я должен позаниматься с тобой сейчас, поскольку завтра меня не будет. Он хочет, чтобы весь персонал Замка отправился за Тенью.

Пока Флавиан говорил, Кристофер пошарил в комнате внутри невидимости – используя магическое шестое чувство, о наличии которого у себя до сих пор не подозревал – и определил сначала местоположение Богини, стоявшей рядом с его кроватью, а затем – котенка, уютно устроенного на кровати в гнезде из шарфа, и яростно отправил обеих в башенную комнату. По крайней мере, он надеялся, что отправил. Он никогда прежде не перемещал живые существа и понятия не имел, действуют ли тут чары так же, как с неживыми предметами. Из невидимости донесся тяжелый свист от занявшего пустое место воздуха – тот же звук, что произвел бидон молока, и Кристофер понял, что Богиня куда-то переместилась. Похоже, комната была пуста.

– Я люблю практиковаться в одиночестве, – сказал он Флавиану.

Флавиан бросил на него быстрый взгляд:

– Пошли в классную комнату.

Только когда они уже шли по коридору, до Кристофера дошел смысл слов Флавиана.

– Вы все завтра отправляетесь за Тенью?

– Если сможем схватить его. После того, как ты ушел, Мордехай раскололся достаточно, чтобы дать нам несколько имен и адресов. Мы думаем, он говорил правду, – Флавиан вздохнул. – Я бы с нетерпением ждал того момента, когда мы изловим их, вот только никак не могу смириться с тем, что Мордехай оказался одним из них!

«А что насчет мамы?» – встревожился Кристофер. Хотел бы он придумать способ предупредить ее, но он не имел ни малейшего представления, где она жила в Кенсингтоне.

Они дошли до классной комнаты. В тот момент, когда они вошли, Кристофер понял, что снял невидимость только со своей комнаты, но не с Богини и котенка. Он мысленно поискал, пытаясь обнаружить ее в башенной комнате – или где-нибудь еще – и снова сделать видимой. Но куда бы он ее ни отправил, похоже, она находилась слишком далеко для него. В результате он не слышал ни одного слова Флавиана в течение по меньшей мере двадцати минут.

– Я говорил, – с нажимом произнес Флавиан – явно уже не в первый раз, – что ты кажешься немного рассеянным.

– Я думал, что теперь будет с Та… Мордехаем Робертсом, – поспешно сказал Кристофер.

– Тюрьма, полагаю, – грустно ответил Флавиан. – На многие годы.

– Но им ведь придется создать особую тюрьму для его духа, чтобы он не сбежал, так? – спросил Кристофер.

К его удивлению, Флавиан взорвался:

– Именно такого идиотского, легкомысленного и бесчувственного замечания и стоило от тебя ожидать! – закричал он. – Из всех бессердечных, самодовольных, высокомерных маленьких паршивцев, что я когда-либо встречал, ты худший! Иногда я думаю, у тебя вовсе нет души – только связка бесполезных жизней!

Кристофер уставился на обычно бледное лицо Флавиана, порозовевшее от гнева, и попытался возразить, что он не намеревался быть бесчувственным. Он лишь хотел сказать, что достаточно сложно удержать в тюрьме спирита. Но начав говорить, Флавиан уже не мог остановиться.

– Похоже, ты считаешь, – кричал он, – что эти девять жизней дают тебе право вести себя точно Венец Творения! Либо это, либо вокруг тебя каменная стена. Все изо всех сил старались быть дружелюбными, а в ответ получали только надменные взгляды, отсутствующий вид или откровенную грубость! Небу известно, как я пытался! Габриэль пытался. Розали пыталась. Как и все горничные. И они говорят, ты их даже не замечаешь! А теперь ты отпускаешь шуточки насчет бедного Мордехая! С меня довольно! Меня тошнит от тебя!