– Специально заехал, чтобы кое-что тебе подарить.

Джейкоб потянулся к карману пиджака, а я тем временем попыталась размять затекшую шею. Несколько предыдущих дней оказались выматывающими: ноги были точно ватные, а голова отказывалась ясно мыслить.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить тот инцидент, - начал он, вытащив небольшую коробочку и спрятав ее в ладони. – И мне бы хотелось немного тебя порадовать. Небольшой подарок, чтобы ты не расстраивалась.

Разжав пальцы, он открыл бархатный кубик. Под куполообразной крышечкой оказался кулон размером с полпальца и серьги, за которые явно отдали немалую сумму. Ювелирное украшение в форме яйца было инкрустировано ярко переливающимися камнями, в чьем природном происхождении не стоило и сомневаться.

– Я заказал это специально для тебя. Сделано под Фаберже, - он крутил маленькое украшение в пальцах. Свет преломлялся в гранях камней, их словно наполняли искры.

Муж передал мне коробочку, и я смогла лучше рассмотреть подарок. На малахитовом фоне из блестящих капелек был выложен цветочный узор: золотые листья и стебли, лепестки оформлены драгоценными минералами. Я распознала бриллианты, рубиновую шпинель, сапфиры и изумруды. Изящность украшения подчеркивал его размер, миниатюрность лишь делала его еще более хрупким. Гарнитур удивительно гармонично смотрелся вместе: серьги изображали бабочек, сияющих легкими крылышками, усыпанными теми же камнями.

На моих губах расцвела улыбка, я подняла глаза на Джейкоба. Тот наблюдал за мной с каким-то странным волнением.

– Нравится?

– Не то слово, - заверила я. – Это великолепно.

– Я рассчитывал, что ты возьмешь их во Францию, - муж провел рукой по моей шее. – Я уверен, на тебе они будут смотреться просто изумительно.

– Конечно, - я поймала его ладонь. – К платью для открытия они будут в самый раз.

– Примерь, - он откинулся на спинку дивана. – Я хочу посмотреть.

***

Я снова сидела в аэропорту, и снова все было слишком знакомо. Только на этот раз рядом устроился Каллен. Тот самый, что не проронил лишнего слова за несколько часов, которые уже провел со мной.

Несколько раз я пробовала завязать разговор, но темноволосый мужчина не снимал своих черных очков и упрямо ронял односложные ответы. Будто каждое слово от сердца отрывал.

В аэропорту очки ему пришлось снять, и я мельком увидела его глаза: зеленые, кажется, с оттенком серого. Он глядел на меня какие-то секунды, и рассмотреть точнее не удалось. Но одно я могла сказать точно: его взгляд при всей своей холодности словно прожёг во мне дыру. Я почти физически чувствовала, как меня пригвоздило к месту.

Он шел слишком близко: то чуть опережая, то отставая. Шел со сноровкой человека его профессии: цепко оглядывал окружающих и внимательно следил за мной. Никогда я не чувствовала себя в таком положении. Вот сейчас-то, думалось мне, стоит сделать один неправильный шаг – и пиши пропало.

Такие фривольные мысли мне порядком не нравились. Этот Каллен никоим образом не мог мне навредить, ему платят за то, что я нахожусь в безопасности. И уж тем более стоит принимать во внимание тот факт, что главный здесь мой муж.

Однако от неприятного ощущения избавиться не удалось. Живот сжимался тугим узлом, когда я замечала, что он бросает на меня взгляд.

То, что в самолете мы сидели на соседних креслах и его вольготно расположившаяся на подлокотнике рука находилась в опасной близости от моей, задора ситуации не добавляло. Собравшись за время полета выкинуть всю эту дурь из головы, я решительно положила свою руку рядом с его. Она тут же сделалась точно свинцовая и совершенно не моя. Казалось, я за несколько часов ею даже не пошевелила ни разу. Проерзала добрых полчаса, но стоически отказывалась ее убирать.

***

В отеле мы оказались около восьми вечера. Жить нам предстояло в одном номере. Этот факт Джейкоб умолчал, справедливо полагая, что я найду в нем мало привлекательного. Мое измученное за последние несколько часов сознание словно отторгало любые новые переживания, навалившаяся отчаянная усталость камнем тянула вниз. Смирившись на сегодня со всем, я без слов прошла в свою спальню.

Завтра я все выскажу и Каллену, и Джейкобу. Они оба завтра узнают, почем фунт лиха, и не испугают меня ни взгляды эти жуткие, ни отрывистые фразы – ничего меня не испугает.

Завтра.

Я свалилась на широкую мягкую кровать и вдохнула приятный аромат чистого белья. Позабытый покой, что я ощущала сейчас, убаюкал меня почти сразу: уже находясь на грани двух миров, я подумала, что только в безликих номерах далеких от Америки отелей наконец-то свободна.

***

– Ты не заказал завтрак? – я ступила в залитую солнцем гостиную номера. Каллен, обратившись лицом к входной двери, читал газету на французском. – Уже двенадцать часов, самое время. Я всегда завтракаю в двенадцать.