— Там пытают? — подавив крик, прохрипела я.

— Бывает, — нервозно бросила Элен, обернувшись через плечо.

Мы добрались до одного такого отверстия, и, открыв решетку, тетя указала мне вниз. Заглянув, я увидела, что пол покрыт соломой, но не рискнула бросать туда девушку. Элен оказалась не столь разборчива, пока я хлопала глазами, она единолично столкнула незнакомку, а затем опустила решетку и защелкнула дужку замка.

— Что за хрень? — обретя дар речи, поинтересовалась я, возмущенно глядя на родственницу.

— Либо ты, либо она! Решайся, Лизка! — от былой жеманности Лены не осталось и следа. Губы ее дергались. — Золтан страшный человек, и ты должна выбрать — либо с ним, и как он, либо… — мотнула головой, указывая на лежащую под нашими ногами девушку.

— Человек… — из всего потока мой разум вычленил одно слово, и я горько усмехнулась, приняв решение.

Утром вышла в сад — мне все еще не возбранялось гулять. Элен где-то задержалась, болтая по телефону, а Макса забрал с собой Симон. Глоток относительной свободы пьянил голову, потому лишь приподняла бровь, рассматривая молодого мужчину, небрежно прислонившегося спиной к стволу одного из деревьев. Он был явно из компании полукровок Айвена.

Невероятно красивый, как и прочие потомки тарланов. Широкие скулы; темно-каштановые, блестящие, слегка вьющиеся у висков волосы; чуть припухшие губы и удлиненные темные, словно предгрозовое небо глаза. Он завораживал своей красотой, так удивительно притягательны бывают лесные хищники. А уж как улыбнулся! Наверно, от этой улыбки расплавилось не одно женское сердце.

— Ну и зачем ты здесь? — не повышая голоса, полюбопытствовала я, гадая, куда запропастился Бьёрг.

— Айвен говорил, что ты не глупая девочка! — ухмыльнулся в ответ полукровка.

— Странно слышать! — сердце пропустило удар, но я не выказала волнения, общаясь исключительно деловым тоном. — Зачем тебя прислал Айвен?

— Не горячись! Я пришел поговорить по-хорошему, Лизавета! — в глазах не осталось прежнего смешливого выражения.

— Говори! — смотря на него в упор, позволила я.

— Мое имя Торин! — представился, не делая попыток подойти, а затем молниеносно вытащил из кармана джинсов флешку.

— Что это? — спросила я, глядя на предмет, как на что-то гадкое и взрывоопасное.

— Всего лишь носитель информации. Айвен решил, что тебе нужно кое-что узнать об Ордене и так называемых магах!

— И с чего Айвен стал таким щедрым и заботливым? Помниться, раньше он мечтал меня убить!

— Заметь, он хотел сделать это сам! — Торин снова обворожительно улыбнулся, и мне немедленно захотелось стереть с его лица эту улыбку.

Не сделала и шагу, ведь не на этого полукровку злилась!

— Невероятно! — только и вымолвила я, прогоняя прочь все, что мешало хладнокровно думать.

— Держи, Лизавета! — полукровка плавно оттолкнулся от дерева и подошел, протягивая флешку. — Возьмешь — узнаешь больше, нет… — развел руками.

— Возьму! — должна же я узнать, что делал с девушкой Симон и не грозит ли мне участь незнакомки.

Торин без слов передал мне флешку, снова подарил улыбку и исчез, оставляя меня в саду, где только и слышалось пение птиц. Вскоре из-за деревьев показалась взволнованная Элен, и мы с ней вместе прогулялись до ворот. Бьёрга ждать не стоило, поэтому после обеда я отправилась к себе, выпросив у тети ноутбук, беспечно сказав, что хочу отвлечься и полазить по интернету.

— Зачем? — между идеальных бровей Элен появилась первая морщинка.

— Фильм посмотреть, книжку почитать, послушать песню — любое, что позволит не думать!

— А я бы на твоем месте подумала. И основательно! — тетушка вознамерилась дать совет.

— Успею! У меня впереди целая ночь с нелюбимым!

— Ой! — она не поверила.

— Да! Моя любовь к Максу прошла, даже и не знаю когда именно!

— А если…

— Я не столь расчетлива! Не могу ахаться с тем, кто вызывает лишь отвращение!

— То есть предпочитаешь трах с тарланом или полукровкой?! — в ее словах слышалось осуждение, и я ехидно отозвалась:

— Да. Они круче в постели! Слышала такое слово «менаж»? Представь, неутомимые, знающие толк в ласках, угадывающие твои желания, лишь подумала о них, любовники!

Елена смотрела на меня, сузив глаза, с неодобрением, прежде ей не присущим, и сквозь стиснутые зубы изрекла:

— Ты изменилась, племянница!

— Как и ты, тетушка! Я и не знала, что ты можешь быть такой! — тоже процедила я.