– Ты чего-то боишься. Но скрываешь это от меня. И... мне больно смотреть на то, до чего ты себя довёл.

– Боюсь, - не стал отрицать Новак.
– Но информация - это вирус. Хочешь ты того или нет, если скажу, что именно вызывает у меня страх, это начнет терзать и тебя. Затем ты поделишься этим ещё с кем-то... Я не в силах предсказать реакцию экипажа.

– Это не очень-то красиво, - отвернулась Майя.

– Зато я не лгу. Иногда я думаю - в чём заключается истинное милосердие? В том, чтобы не нарушать чужого покоя, уверенности в своём положении в мире, этого ложного упования на своё неизбежное будущее? Самодовольной уверенности в значимости собственной жизни. Или же милосерднее толкнуть стоящего у пропасти, не подозревающего о трагедии собственного существования? Трагедия эта от этого не станет печальнее, если её участники узнают о своей судьбе. Конец не изменится. В нём всё также будут титры, а затем - темнота.

– К чему эта патетика?
– удивилась Майя.

– Мы, так или иначе, рано или поздно, встречаемся с Ней, но стараемся не думать о том, что не способны вообразить. "Ничто", "темнота", абсолютное незнание. Всё это удивительно близко от нас... Так почему бы мне не бояться?

– Если тебя не подменили, то это не пустые рассуждения. Что ты замыслил? Что заставляет тебя говорить такие мрачные вещи? Пугать меня своим настроем? Ну же, облегчи душу.

– О нет, я ничего замышляю, - горько усмехнулся Новак, - я, как безмолвное зеркало - лишь отражаю состояние нашей экспедиции.

– Ты наверняка выдумал что-то, накрутил себя. Может, не стоит зацикливаться на мысли, которую лучше оценить со стороны? Вдруг ты ошибаешься? И, в конце концов, это непрофессионально - опираться только на своё мнение. А если это и вправду угрожает нам всем? Ты просто обязан поделиться информацией, - быстро заговорила Майя.
– Так или иначе, держать всё в себе - не лучшее решение

– Уверен, что мне пока лучше молча отражать черноту, - ответил капитан.
– Без сомнения, человеческой природе свойственно не обращать внимания на объективные обстоятельства, на своё место в картине вселенной, но мы-то не можем позволить себе такой роскоши и должны трезво оценивать нашу ситуацию. Возьмём хотя бы то, что твёрдо известно нам обоим. Без моих, хм-м-м, домыслов? Сигнал с Земли затих не плавно, как следовало ожидать: отношение сигнал-шум ухудшалось не постепенно с нашим удалением от источника радиосигнала, в какой-то момент он оборвался. Как струна. А до того мощность орбитального передатчика не росла, а падала. Напоминает стоны агонизирующего больного, не находишь? Предсмертный вопль.

– Не говори так. Диаграмма направленности могла быть изменена. Антенна могла выйти из строя. Могло произойти что угодно.

– Я должен радоваться тому, что наши "родители" не умерли, а просто забыли о нашем существеннее? Выбросили из жизни?

– Уж лучше это, чем твоя основная гипотеза. Совершенно необоснованная.

Новак вновь недобро рассмеялся.

– Вполне возможно, что мы совершаем эти бессмысленные, ритуальные перелеты от светила до светила в полном одиночестве. Последний островок человеческой цивилизации. Умирающий ковчег, заполненный призраками.

– Наш корабль - не единственный. И ты, тем более, совсем не один.
– Она приобняла капитана.

– Вечная иллюзия, понуждающая нас идти или летать, в атмосфере или через пустоту...
– с раздражением пробормотал он. Отстранившись. Затем твёрдо продолжил: - Корабль не один. И самое главное - не единственный, с которым Земля поддерживала в прошлом связь, но это как раз не повод чему-то радоваться. С того момента, как она оборвалась, прошло сто девяносто лет - и ещё куда больше с учётом различного временного лага до четырёх наших систершипов, но ни один из них на тот момент не нашёл подходящей планеты. В самом лучшем случае нашу миссию сочли бесперспективной, причём куда более информированные чем мы с тобой субъекты. Или они изменили свои цели - что тоже вопрос без ответа. Я не могу исключать и этого.

– С тех пор им могла улыбнуться удача. Колония, просуществовавшая несколько сотен лет, обязана выйти с нами на связь. Остаётся дожидаться сигнала.

– Ждать?! Ты опять предлагаешь мне ждать?
– встрепенулся капитан.
– Я провёл расчёт. С учётом расстояния, всех временных лагов, времени потребного на строительство передатчиков достаточной мощности. И то, что с нами ещё до сих пор не связались наши коллеги, говорит только о том, что с высокой долей вероятности их судьба ничем не отличается от нашей. Не однозначно, если ты опять захочешь поговорить со мной о "надежде", но рассчитывать стоит на это. Продолжая в будущее полученную зависимость - все они, скорее всего, стоят перед тем же выбором что и мы. Или я.

– Ты же не можешь утверждать, что шанс встретить подходящий мир равен нулю? Пока это не так, мы будем двигаться.

– Спасибо за то, что вновь пытаешься внушить мне надежду. Я ценю это... Почти с таким же успехом мы могли бы погасить двигатели и лететь по инерции, - мрачно сказал капитан.
– Ты понимаешь, о чём я?

– Тела колонистов продолжают накапливать повреждения, - тихо сказала Майя.

– Нейтроны лишены не только электрического заряда, но и сострадания, - кивнул капитан.
– И чем сильнее мы торопимся, тем уязвимее для них становимся. Время не на нашей стороне.

– Да, мы не можем ждать вечно. Но мы не можем и вернуться обратно на Землю - на кону нечто большее, чем их жизни, - сказала Майя.

– Ещё скажи, что все они знали, на что шли, - мрачно сказал Новак.

– Разве не так?

– Смерть всегда смерть. Добровольная она, или нет, - в мире нет ни свободы, ни выбора, ни свободы выбора, и, тем более, нет смысла искать среди звёзд справедливости. Или оправдания.
– Новак сложил руки на груди.
– Но капитан здесь я, и, даже понимая всё это, я не могу переложить свою ответственность на кого-то другого.